Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 1

Смахнув слёзы, королева приказала слуге послать за герцогиней. Подруга не замедлила явиться, и Мария-Антуанетта, предложив Иоланде присесть, залюбовалась этой красивой, уверенной в себе женщиной. Де Полиньяк, как всегда, выглядела ослепительно. Невысокого роста, белокожая, с тонкими чертами лица, тёмными томными глазами, чёрной родинкой на мраморной щеке, которая очень её красила, ангельской улыбкой и мелодичным голосом, умная и весёлая, она обладала изысканным, немного экстравагантным вкусом и неизменно покоряла всех, кто имел счастье с ней встретиться. Марию-Антуанетту всегда удивляло, что подруга, её дорогая Жюли, не носила бриллиантов. И это при той роскоши, которая окружала фаворитку королевы!

— Я слушаю вас, ваше величество, — произнесла герцогиня, наклонив голову. Её высокая причёска была, как всегда, безукоризненна, белое платье из муслина, отделанное фламандским кружевом, шилось по последней моде. Поистине Жюли могла свести с ума кого угодно.

— Вы всегда были мне добрым другом и советчиком, — начала Мария-Антуанетта, — и я снова надеюсь на добрый совет и помощь с вашей стороны.

— Я в вашем распоряжении, госпожа, — ответила фаворитка и слегка улыбнулась. — Надеюсь, дело не касается бриллиантов? Думаю, о них давно забыли. Нам удалось восстановить ваше доброе имя. Надо признаться, ваш супруг поразил меня своей решительностью.

— Ох, что верно, то верно, — согласилась королева, — но, к сожалению, вопрос не закрыт. Я говорила вам, что графиня де Ла Мотт бежала из тюрьмы, обронив лист из своей рукописи?

— Да, говорили, — герцогиня приподняла брови. — Вас волнуют её мемуары, не так ли?

Королева скрестила руки на груди.

— Если быть абсолютно откровенной, народ по-разному воспринимал этот процесс, — с болью в голосе проговорила она. — Нашлись те, кто с самого начала оправдывал Жанну и во всём обвинял королевский двор.

— Это печально, — поморщилась де Полиньяк. — Однако так оно и есть. Я сама слышала, как народ распевает памфлеты, сочинённые неизвестно кем, которые порочат королевскую власть. С этим нужно что-то делать, ваше величество. Вы знаете, кто сочинители?

— Даже если мы перевешаем всех изменников, на их место встанут другие, — проговорила королева. — Властители никогда не были в чести у народа. В королевской чете всегда найдут что-нибудь противное толпе. Невозможно угодить всем, и вам это хорошо известно.

Жюли склонила голову в знак согласия.

— Бог с ними, с этими памфлетистами. Мы говорили о мерзавке де Ла Мотт и её мемуарах. Как я понимаю, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их издали.

— Именно так. — Тонкое лицо Марии-Антуанетты побледнело. Она вспомнила, с какими подробностями Жанна расписала постельную сцену между ней и кардиналом де Роганом. — Вы, мой друг, должны отправиться в Лондон, отыскать графиню и выкупить её труды.

Прелестный небольшой ротик Жюли приоткрылся, обнажив белоснежные ровные зубки:

— Вы хотите ей заплатить?

— К сожалению, это единственная возможность избавиться от грязных сплетен, написанных рукой предательницы, которая стала необычайно популярной, — вздохнула королева.

— Не лучше ли… — Де Полиньяк не успела договорить фразу. Её величество замахала руками, отрицая невысказанную идею:

— Я всегда была против насилия! Обойдёмся без него и в этом случае. На наше счастье, графиня любит деньги больше всего на свете. Когда она их получит, то с радостью расстанется с рукописью.

Верная подруга, чтобы не выдать свои мысли, написанные на лице, отвернулась к окну и стала теребить тесьму золотистой портьеры. Она не верила, что за деньги королева избавит себя от грязной клеветы.

— Как вы думаете, за какую сумму де Ла Мотт расстанется с рукописью? — поинтересовалась Жюли.

Мария-Антуанетта поправила пышно взбитые кудри. Она размышляла. Каждый месяц из королевской казны ей выдавалось жалование в пятьсот тысяч ливров. Его едва хватало, чтобы оплатить те развлечения, к которым она привыкла. Если взять львиную долю этих денег, придётся затянуть пояс. Что ж, пусть так, если речь идёт о будущем королевской власти во Франции.

— Вы можете обещать ей двести тысяч ливров, — твёрдо сказала Мария-Антуанетта и протянула кошелёк, расшитый драгоценными камнями. — Это всё, что мне удалось скопить за месяц.

Жюли с тревогой посмотрела на подругу:

— Но, как я понимаю, это деньги, предназначенные на ваши расходы…

Королева послала ей грустную улыбку.

— Грандиозные балы в следующем месяце отменяются, Трианон отдыхает. — Она вздохнула. — Но, дорогая, не всё же время веселиться! Вы понимаете, как мне нужны эти мемуары.

Герцогиня кивнула.

— Когда мне ехать, ваше величество?

Мария-Антуанетта печально посмотрела на подругу. В огромных голубых глазах стояли слёзы.

— Вы можете собираться прямо сейчас, — проговорила она, и голос её сорвался. — Да, дорогая, вы можете собираться. Чем скорее мы это сделаем, тем будет лучше для всех.