Подлинная история русских. XX век

В.В. Овечкин тоже оказался среди поучавших Твардовского. «Мужицкий идиотизм надо ненавидеть всей душой, до дрожи во всем своем существе, — говорил он. — Этой ненависти я у Твардовского не вижу. Надо этого мужика взять за шиворот… и толкать носом в это место, где сладко, а он не понимает, что сладко, vi если сегодня не сладко, через десять лет будет сладко». В «Доме У дороги» и во всем, что начал писать Твардовский после, Овечкин обнаружил «неправильно понятое» постановление СНК от 21 июня 1945 года «Об улучшении жилищных условий генералов и офицеров Красной Армии», в соответствии с которым отводились земельные участки демобилизованным полковникам (до гектара) И генералам (до двух гектар). «Получайте землю, стройтесь, обзаводитесь хозяйством — куры, гуси и прочее. Слишком всерьез принял это постановление Александр Трифонович. Это постановление не для нас, не для писателей».

Секретарь правления Союза писателей Л.М. Субоцкий в «Заметках о прозе 1947 года» (Новый мир. 1948. № 2) выводил обсуждаемые проблемы на уровень больших обобщений. Во многих книгах, написанных в годы войны, отмечал он, «патриотическое чувство и сознание героев войны изображались… обедненно. Иногда на первое место выступали исконно древние черты патриотизма, вытесняя те свойства, которые воспитаны в советских людях нашей эпохой, четвертьвековой практикой борьбы за социализм, воспитательной работой партии и советской власти — все то, что отличает социалистический патриотизм советского народа от патриотизма других народов и эпох». Правда жизни состояла, по его утверждениям, в том, что «простые советские люди были воодушевлены в своем подвиге преданностью советскому государству и советскому общественному строю». «Родина и чужбина» А.Т. Твардовского представилась высокопоставленному критику «произведением идейно-порочным в целом», плодом «политической ограниченности и отсталости», выражающим «тенденции, чуждые советской литературе, борющейся за утверждение нового, передового сознания, за воспитание народа в духе коммунизма». Нынешний день литературы виделся Субоцкому в романах М. Бубеннова «Белая береза», И. Эренбурга «Буря».

Отношение к творчеству А.Т. Твардовского у поборников национальной ограниченности сохранялось и в последующем. В 1953 году писатель ИЛ. Сельвинский в письме Г.М. Маленкову продолжал настаивать, что «творчество этого поэта, будучи само по себе очень талантливо, в поэтическом отношении консервативно, а в идейном реакционно». Пространные доказательства этого он полагал излишними. Было достаточно одного Василия Теркина, который «на протяжении 5000 строк не заметил ни революции, ни партии, ни колхозного строя, а битву с германским фашизмом рассматривает, как войну с немцем». И в 1960 году Сельвинский остался верен себе. ««Василий Теркин», — поучал он молодых поэтов, — вещь откровенно несовременная! Русофильская! Характер времен первой империалистической войны… Козьма Крючков!..»

История с огульной критикой книги «Родина и чужбина», по справедливому суждению современного литературоведа A.B. Огнева, наводит на резонные размышления, почему в свое время началась борьба с космополитизмом. Ее экстремистские формы нельзя оправдывать, но вместе с тем следует принимать во внимание, что некоторые советские литераторы на самом деле стояли на космополитических позициях, не проявляли должного отношения к национальным чувствам русских писателей, по сути, не различали интернационализм и космополитизм.

Первое за послевоенный период теоретическое осмысление феномена космополитизма в сравнении с патриотизмом и национализмом было предложено известным партийным теоретиком О.В. Куусиненом в статье «О патриотизме», открывающей первый номер журнала «Новое время» (1945). Отметив взлет патриотического движения в различных странах во время Второй мировой войны, автор признавал, что в прошлом патриотизм сторонников коммунизма и социализма долгое время оспаривался и что обвинения коммунистов и всех левых рабочих в отсутствии у них патриотизма было свойственно якобы только «врагам» рабочего движения. Начало эпохи развития патриотизма в рядах сознательных рабочих всех стран автор отнес ко дню рождения советского патриотизма, ко времени, когда рабочий класс России завоевал себе положение хозяина своей страны. Именно тогда, по утверждению теоретика, сознательные рабочие других стран стали чувствовать особую привязанность к Советской стране и стали называть ее отечеством рабочих всех стран. Но эта привязанность возбудила в них особое чувство любви и к собственным странам как очагам лучшего будущего трудящихся своей нации. Сила такого патриотизма особенно ярко дала себя знать в партизанской борьбе против немецко-фашистских оккупантов. Возрожденный в годы войны патриотизм определялся как «самоотверженная борьба за свободное, счастливое будущее своего народа». В Советском Союзе уровень развития патриотизма признавался гораздо более высоким, чем в других странах.