Подлинная история русских. XX век

Отмечая исключительную роль советских евреев в жизни СССР, А. Воронель объясняет ее с других позиций. По мнению этого автора, «советская власть нуждалась, как в свое время царская власть, «в некоем квалифицированном меньшинстве, которое по отношению к основному населению было бы несколько чужим. Царская власть использовала немцев». Якобы по такой же причине в советский период «евреи, а также армяне и другие инородцы выдвигались в ряды этого самого квалифицированного меньшинства, и европеизированная государственно-ориентированная часть партийной верхушки их приняла». С развитием национальной идеологии борьба с «засильем евреев», по логике этого автора, закономерна. Он приходит к несколько даже неожиданному, но не лишенному оснований выводу: «Антисемитская кампания в Советском Союзе не имеет никакого отношения к евреям. Она не направлена против евреев», а связана лишь со сменой элит в России.

Об этом же пишет и советский автор P.A. Медведев, отмечавший в оксфордском издании своей книги «О Сталине и сталинизме» (1979), что причины чисток 1936–1938 годов были гораздо глубже: «Под прикрытием чисток происходили глубокие социальные и (не менее важные) национальные преобразования, в результате которых к власти пришла новая прослойка людей, большей частью крестьянского происхождения, среди которых практически больше не было инородцев (евреев, латышей, литовцев, поляков и т. д.). Это была реакция огромной славянской страны на интернациональные, космополитические эксперименты 1920-х и 1930-х годов, которые игнорировали национальный фактор. Сталин просто поднял эту новую прослойку к власти: он не создал ее». Такого же мнения держался М.С. Агурский. К аналогичному выводу склоняется и Ш. Эттингер, полагая, что когда началась борьба малых национальностей за представительство в советском аппарате, за свои национальные кадры, то «легче всего было удовлетворить претензии украинцев, белорусов, молдаван и других, отдав их национальным кадрам места, занимаемые евреями. Так началась целенаправленная кампания изгнания евреев с ключевых позиций в различных отраслях жизни. «Дружба советских народов» проявилась в вытеснении евреев с их постов в государственном аппарате и общественной жизни в угоду «национальным кадрам»». Следует также принять к сведению, что в кампаниях по борьбе с космополитизмом и в «деле врачей» страдали представители не только одной национальности. Израильский автор Ш. Маркиш отмечает, что жертвами космополитической кампании «были далеко не одни евреи, наоборот, в общем числе пострадавших они составляли меньшинство, и возможно, не слишком значительное». Этот же автор пишет: «Когда после 4 апреля 1953 года (официальное сообщение о невиновности «врачей-убийц») стали подсчитывать число евреев и не-евреев среди арестованных, оказалось, что последних было по меньшей мере 8 три раза больше, чем первых».

Аргументы израильских авторов приводятся не потому, что кажутся бесспорными во всех деталях, но исключительно с целью показать, что «антисемитизм» в СССР и России при малейшей попытке его серьезного анализа оказывается отнюдь не врожденным свойством русского и других народов. Из этих суждений следует также, что объяснять «антиеврейские» кампании в СССР в послевоенные годы жизни Сталина исключительно антисемитизмом было бы по меньшей мере некорректно. Ж.А. Медведев, которого трудно заподозрить в симпатии к антисемитам, в своей статье «Сталин и «дело врачей». Новые материалы» (Вопросы истории. 2003. № 2), по сути, выразил несогласие с обычными утверждениями о том, что борьба с космополитами «была замаскированной антисемитской кампанией. Правильнее было бы говорить, — пишет он, — что она эволюционировала в антисемитскую кампанию к 1952–1953 годам». Если это так, то места для «долгосрочной антисемитской кампании» при жизни Сталина практически не остается.

Что же касается особого места, которое евреи долгое время занимали в элитных слоях советского общества, то оно тоже имеет причины отнюдь не мистические, а вполне реальные. «Евреи, — утверждает Р. Нудельман, — приняли непропорционально высокое участие в революции, заняли соответствующие места в советском и партийном аппарате и, что самое главное, заменили ту самую старую дворянскую и разночинскую интеллигенцию, которая была изгнана из революционной России». Можно сказать, полагает этот же автор, что впоследствии «сложилась новая, «русско-еврейская» советская интеллигенция, которая вплоть до последнего времени играла ведущую роль в советской жизни». И подобное утверждение не единично.