Подлинная жизнь Дениса Кораблёва. Кто я? «Дениска из рассказов» или Денис Викторович Драгунский? Или оба сразу?

Мама спросила: «Почему недолго? Что случилось?» Вера Сергеевна объяснила, что сначала хорошо жили, а потом он стал поздно домой приходить. Ну, понятно – студент института! Семинары какие-то, с друзьями готовятся к экзаменам и все такое. Вера Сергеевна к этому спокойно относилась, потому что сама сидела до ночи в ателье, там директор разрешала левые заказы, за половину; в общем, жили как-то. А потом бабах! От него духами попахивает! Скандалить не стала. Выследила. Потихонечку за ним пошла, топ-топ, трамвай-метро, два переулка налево – приехали. Большой такой дом. Он в подъезд, она за ним. Он на лифте, она туфли в руки и бегом наверх. Он в дверь звонит, ему открывают, и она прямо туда за ним врывается. Квартира отдельная, большая, шикарная. Тут выбегает какой-то совсем пожилой мужчина, почти старик, в плюшевом халате. Хлопает глазами, вдруг становится на колени и чуть не плачет: «Верочка! Вас же Вера зовут, да? Верочка, умоляю, не отнимайте у меня Дюсика! Это моя последняя радость!» «И что вы?» – спросила мама. «Я прямо остолбенела! – сказала Вера Сергеевна. – Но через две секунды все поняла! Засмеялась, как в кино: ха-ха-ха-ха! Берите себе! Кушайте на здоровье! Ха-ха-ха-ха! А этот старичок стоит на коленях, руки мне целует. Спасибо, Верочка, спасибо, деточка! Ну, утром Дюсик пришел домой, и мы с ним в загс побежали, разводиться». Но Дюсик явно не был отцом Тамары, Веры Сергеевниной дочки.

Вера Сергеевна вошла в рассказ «Кот в сапогах» – одолжила Дениске Кораблёву хвост от старой горжетки.

А дальше, в двух последних комнатах, жили загадочные Виноградовы, которые иногда проходили по коридору и скрывались в его темном конце. Про них никто толком ничего не знал, а на свет выходила только их мама-бабушка-жена – непонятно кто, крепкая тетка Анна Ивановна. Дети во дворе дразнили ее и кричали: «Анка-Ванка-бабка-виноградка-дурка!» Она не обращала на них внимания. Но когда увидела меня в той компании, сказала мне, что, если я еще буду хулиганничать, она подговорит черта, и черт меня за ногу схватит, когда я буду выходить из подъезда. Объяснила, что там есть такая щель между дверями и в этой щели черти живут, ее знакомые. Я на самом деле испугался. Я спросил свою бабушку, но не Риту, а Аню: «Бабушка, что делать, если на меня хотят черта напустить?» Бабушка спокойно и серьезно сказала: «Богу молиться надо. Креститься и молиться». Креститься я умел. Специально не учился, просто видел, как люди крестятся – та же старуха Февронья Федоровна из квартиры на Покровке. «А как молиться?» – спросил я у бабушки. «Да просто говори: «Боже, помоги» или «Боже, упаси»». Наверное, я был очень невротический ребенок, склонный к обсессивно-компульсивным расстройствам. Поэтому, проходя мимо темной щели, которая была между подъездом и дверями, я глядел прямо перед собой, быстро крестился и шептал «Боже, упаси меня от виноградовского черта». Причем не шептал, а именно говорил тихо и отчетливо, чтобы Бог услышал. Я был уверен, что Бог существует. Но представлял его себе, как древние люди или неграмотные крестьяне – как большого бородатого старика, Самого Главного Начальника. Главнее Сталина.

Про Виноградовых было известно, что кто-то из них всегда сидит. На кухне говорили: «Вовка Виноградов сел. А Сережка Виноградов скоро выходит. Но ничего, потом опять сядет».

Когда мы въехали в квартиру на Грановского и расставили мебель, мама с папой позвали гостей. Мебель, кстати говоря, была расставлена следующим манером: поперек комнаты, разделяя ее на два отсека, стоял веселого желтого цвета шкаф вроде серванта (в середине стекло, по бокам глухие дверцы). За шкафом, ближе к окну, стояли две кровати – большая папина и мамина и маленькая моя. А уже ближе к двери стоял круглый обеденный стол, естественно, под абажуром.

Круглый стол был единственным письменным, так сказать, местом в нашей комнате. Мама на нем раскладывала свои программы концертов, я немного погодя делал уроки, а папа писал свои репризы и интермедии для театра «Синяя птичка», а также песни – один или вместе со своей соавторшей Милочкой Давидович. Но главное, мы за ним завтракали, обедали и ужинали. Бабушка Рита иногда приходила к нам специально, чтобы пойти со мной погулять. Мы шли с ней, например, в Александровский сад, потом возвращались, а за столом сидел папа и что-то писал. Бабушка говорила: «Ребенку пора обедать!» – и делала рукой решительный жест, командуя: «Убрать, убрать, убрать». И папа послушно собирал бумаги.

Этот стол одним своим краем придвигался к заколоченной двери, ведущей в комнату Черногоровых. А по другую его сторону стоял диванчик, на котором я иногда спал.

9. Слова и смыслы

Чуть ли не назавтра после переезда мама с папой позвали гостей, а я впервые вышел во двор. Как раз когда взрослые уселись за стол выпивать-закусывать и праздновать новоселье.