Подлинные имена бесконечно малых величин

Анна растерялась. Это был человек с картин в соседнем зале – теперь, когда он ладонями пригладил волосы, сомнений в этом не оставалось. Впрочем, это было полбеды, потому что Анна вспомнила. Вспомнила, где его видела, да и можно ли было не узнать его сразу, рассмотрев это лицо в разных ракурсах на десятке полотен. В полутора метрах от нее сидел Бархатнюк. Депутат, бизнесмен, меценат и просто самый загадочный, самый могущественный и, как известно всем в этой маленькой стране, самый коварный человек Молдавии. Несмотря на дикую влажность, Анна чувствовала себя так, словно у нее полный рот песка.

– Как зовут? – спросил ее Бархатнюк.

От того самого Бархотнюка, невозмутимого и респектабельного, которым постоянно пугали с экрана, его отличали лишь выпученные на красном лице глаза и струйки стекающего по щекам пота.

– Ан…, – шевельнула губами Анн. В горло ей словно вбили кол.

– Это настоящее имя? Или погоняло? Творческий псевдоним? – Бархатнюк радостно оглянулся. – Почем час работы?

Ей тоже хотелось оглянуться и получить во взглядах стоявших мужчин ответ на мучивший ее вопрос. Как бы ответить так, чтобы за это ей не прострелили голову?

– Так сколько? – настаивал Бархатнюк. – Сто евро? Нет-нет-нет, – нахмурился он. – У вас на Скоростной все, наверное, в родной валюте. Не переться же водителям в город. До ближайшей обменки, наверное, пару километров, да?

Послышались короткие носовые выдохи: охранники оценили юмор босса максимально сдержанным смехом.

– Тысячу леев?

Анну будто затащили на какой-то аукцион.

– Нет? Семьсот? Пятьсот? Неужели меньше? Ребята, почем шлюхи на Скоростной?

Он обернулся, забросив руку на спинку стула. Комбинезон пожал плечами, остальные не решились даже на это.

– Видишь, ребята тоже не курсе, – с укором сказал он Анне. – Молодцы, не изменяют женам. Ну а тебя как угораздило? А как же муж, он-то, если не ошибаюсь, не на свободе?

Ее нервы оказались не железными. Рыдания прорвались сквозь песок, ладонями она закрыла мокрые глаза.

– Успокойте ее, – услышала она голос Бархатнюка, спокойный, словно ее реакция была частью его плана.

Ей не позволили долго прятаться. Она снова почувствовала сильные пальцы на запястьях и еще пальцы, отрывающие руки от лица и вливающие в нее минералку прямо из бутылки.

– Идиоты, она же захлебнется!

Окрик Бархатнюка отогнал мужчин от Анны, и она, выплюнув еще немного воды прямо на себя, с минуту откашливалась, прежде чем восстановить дыхание.

– Нет, ну что за люди! Извините, ради бога, парни погорячились. Привыкли к горячей работе, а помочь женщине – это намного сложнее.

Он снова усадил ее и сел сам.

– Глоток виски?

Закрыв рот ладонью, Анна помотала головой. Внезапно всхлипнула: перебитые струей воды рыдания вновь напомнили о себе.

– Ну хорошо, – сказал Бархатнюк, вытянув к Анне обутые в шлепки голые ноги. – Так как прошел первый рабочий день?

Прямо на пальцы ей текли слезы.

– Тут ка.., – она всхлипнула, -…кая-то ошибка.

– Да знаю я, – сказал Бархатнюк и прицелился ей в глаза своим знаменитым взглядом. – Боршевич?

Она сдала шефа рыдая, одним кивком головы.

– А что обещал? Что прокурор вытащит мужа из тюрьмы?

Его рука потянулась к бутылке виски. Вот она плеснула в стакан с толстым дном жидкость чайного цвета, вот поднесла стакан ко рту.

– Эх, Виталик, – вздохнул Бархатнюк. – А ведь хорошо начинал, заправщиком на одной из наших станций. Потом повысили до старшего менеджера. А потом решил, что сам может стать Бархатнюком. Дурачок, в Молдавии может быть только один Бархатнюк. Пока Бархатнюк не передумает. Чего он хотел от Сырбу?

Он не переменил позы и даже интонации, но вопрос изменил течение разговора слишком круто: лодка, в которой Анна, казалось, уже выжила после бури, в одно мгновение исчезла в грохоте водопада.

– Он хотел…, – всхлип, еще всхлип, – хотел, чтобы я спала с ним.

– Это понятно, – небрежно бросил Бархатнюк. – Боршевичу-то что понадобилось от прокурора? Какая информация? Бумаги? Файлы? Может, компрометирующие снимки из постели?

– Он не сказал. Ей-богу! Он сказал, потом скажет, когда я, – она съежилась, – ну, когда у нас все наладится.

Бархатнюк покачал головой так, словно впервые в жизни сталкивался с подобным идиотизмом.

– Вот кретин. Все-таки выше заправщика он не тянул. Еще сутенера прокурорского, как его там, подставил. Ну тот тоже хорош. Знаешь, сколько за тебя заплатили?

О чем это он, не поняла Анна.

– Десятку евро. Десять штук, нормально, да? – он так сиял, будто только что выиграл эти деньги в лотерею. – Как легко человек продает свое безбедное существование. Сраные десять тысяч евро! Да он… как его, ребята?

– Михай, – отозвался комбинезон.

– Михай. Ему платили трешку в месяц. Свою десятку он получал, считай, почти раз в три месяца. Нет, блядь! – стол зазвенел от ладони Бархатнюка. – Всем подавай все и сразу! Страна придурков! И это при том, что Боршевич еще уламывал его на эту подлянку! Ну и что теперь? Что этот самый Михай поимел? Объявление о розыске без вести пропавшего с собственной рожей на фотографии?

Руки Анны покрылись мурашками. Наступившая пауза не сулила ничего обнадеживающего.