Подлунное Княжество

— Этих клобуков убить мало! — буркнула девушка, нехотя выпуская Ратибора и подтягивая плащ к подбородку. — Я такой счастливой была, а теперь снова — тряска, пыль, твои дурацкие шуточки…

— Я больше не буду, — пообещал Ратибор.

— Будешь, будешь, — заверила его Света, одной рукой придерживая плащ, другой — собирая одежду. — Ну, иди по своим делам. К вашему приходу буду в полной готовности, товарищ командир!

— Младший командир, — поправил всадник.

— Для меня — самый старший и единственный! — заявила девушка. — Только нос не задирай, — тут же добавила она. — Одну меня посреди поля бросать, больше всё равно не позволю!

* * *

Ратибор шёл к дереву-бочке настолько быстро, насколько мог. Время приобрело новое странное свойство. Оно, судя по солнцу, довольно немалое, во время их любви зачем-то сжалось, промелькнув как один вздох, а сейчас вдруг начинало растягиваться, превращая каждый шаг в вечность. Новые, необычные, а может быть давно забытые чувства переполняли всадника. Словно, отдав нечто привычное и почти родное, он получил взамен другое. Непривычное, не подогнанное к обыденным рамкам, кое-где выплёскивающее за их границы, чем-то тяготящее, в чём-то мешающее, даже чуть бестолковое и безумное. Но отказаться от этого нечто, Ратибор не захотел бы ни за какие блага во всех Мирах. Он сам стал сотворцом Юного Мира, явившегося несколько мгновений назад, когда между любящими сердцами, стремящимися к единению телами, рухнули стенки гнилых условностей и ложной стыдливости. Они создали это волшебное нечто, заключив друг друга в объятия, слившись воедино и оставаясь единым целым, даже тогда, когда их тела, хранящие частицу друг друга, покинули травяное ложе.

С трудом, но Ратибору удалось обуздать возбуждение. Всё ещё впереди, он свято в это верил. Но сейчас… Сейчас он должен заткнуть плотной пробкой тот сосуд, из коего пьянящим пенистым фонтаном било родившееся недавно, но так быстро окрепшее и затмившее все чувства. Надо помнить, заставить себя помнить, что вокруг, несмотря на бушующую в сердце бурю прекрасных образов и соблазнительных мечтаний, всё ещё льётся кровь и продолжается пир смерти, на коем главные блюда готовят насилие, трусость, предательство и подлость. Он должен не только ласкать вверенное ему богами хрупкое тело, но и защищать его. Не только утопать в загадочных глубинах тёмных глаз и любоваться прекрасным лицом, но и не допустить к ним даже близко тени страха или боли. Его сила, умения, опыт не принадлежали больше ни ему, ни богам, ни одному из Миров, они принадлежали той единственной, что сейчас, прикрыв наготу плащом, собирала одежду, сорванную в порыве давно зревшей и извергнувшейся в одно мгновение страсти.

* * *

К дереву всадник подошёл если не окончательно протрезвевший, то уже значительно подчинив свои порывы воле. Он внимательно осмотрел кору дерева — так и есть, в некоторых местах откуда-то из недр древесины пробились крошечные струйки влаги. Оставляя влажные дорожки на стволе, они сбегали к корням, стремясь сквозь иссохшуюся почву добраться до них и вернуться в прохладное нутро дерева-бочки.

Ратибор сложил ладонь ковшиком, поймал несколько капель, попробовал на язык. Вода! С лёгким, едва заметным привкусом, но всё же вода. Значит, не ошибся! Ещё в Кефри слыхал о дивных степных растениях, что скапливают в себе воду. Здесь, как только заметил облепивших дерево животных, сразу об этом подумал. Всё же какой мудрый зверь — кенгуру! Не зря его в какие-то там мультики на ответственную должность письмоносца приглашают!

Всадник с помощью ножа расковырял отверстие. Быстро наполнил баклажку. Жалея о вытекающей зазря влаге, попытался залепить отверстие глиной. Эх, ещё одну бы посудину. Хотя, если в каждом дереве такой запас воды, то нечего жадничать, с жажды не помрём. Ещё бы с продуктами вопрос решить. Может охота? На саблезуба особо не поохотишься. Кенгуру? Совестно как-то, вдруг он в сумке своей письмо кому несёт или посылку. Ладно, не одни же саблезубы и кенгуры здесь водятся. Главное вода есть! Вода… Ратибор хлопнул себя по лбу. Как только сразу не додумался. Бросив замуровывать рвущийся на свободу ручеёк, всадник схватил баклажку и ринулся в сторону спутницы.

* * *

— Всё получилось? — встретила его улыбкой Света. — Я отсюда так и не разглядела, что ты там делал.

— Вот, — Ратибор, ещё не переведя дух, протянул ей баклажку. — Пей!

— Спасибо. Полная? — удивилась девушка, покачивая увесистый сосуд. — А можно хоть капельку, чтобы умыться?

— Пей! — всадник сглотнул пересохшим ртом, после бега не желающее приходить в норму дыхание приклеивало слова к гортани.

— Ну, хорошо, — девушка послушно пригубила подаренную деревом влагу. — Странная какая-то. Минеральная что ли? — она протянула баклажку Ратибору.

Всадник сделал глоток и, наконец, обрёл способность говорить.

— Деревья, водой полны! — выплёвывал он одно за другим наконец-то начавшие двигаться слова. — Дырок напробиваю — мойся, сколько хочешь! И Каурая напьётся!