Подлые Богатенькие Парни

— Агент Зейда заключил с ним какой-то особый рабочий контракт, — шепчет Миранда, читая мои мысли. — Например, он должен поддерживать определённый внешний вид для своей карьеры. Это, и ходят слухи, что его агент, Боб Розенберг, грёбаный заместитель директора Кастор. — Уголок моего рта подёргивается, но я не удивлена. На данный момент ничто в этой школе не могло меня удивить.

— И какова его карьера? — спрашиваю я, бросая ещё один взгляд в сторону Зейда. На него приятно смотреть, это точно. Мой желудок скручивается в маленький узел, и я прикусываю нижнюю губу.

— Рок-звезда. — Миранда ухмыляется, когда я вопросительно смотрю на неё. — Солист группы Afterglow. Они своего рода важные персоны; в прошлом году у них было более ста тысяч загрузок их дебютного альбома и около ста миллионов стримов.

Мисс Фелтон бросает на Зейда прищуренный взгляд, как будто она привыкла к подобному дерьму от титулованных подростков, и возвращается к своей речи, говорит нам всем, что мы должны иметь возможность свободно говорить здесь, что нет никаких ограничений для дискуссий, которые мы можем вести, и так далее, и тому подобное. Почти уверена, что я единственная, кто слушает, и когда зазвонит колокол в часовне, я выхожу последней.

За исключением Зейда Кайзера.

— Ты, — говорит он, как будто ожидает, что я прыгну по его первому зову. — Ты здесь новенькая?

— Это Марни Рид, — произносит Миранда, счастливо улыбаясь и указывая на меня, как будто я её новейшая, величайшая находка. Я думаю, она чувствует в нём возможного союзника-Идола, но… Я так не думаю. По тому, как Зейд смотрит на меня, словно я кусок мяса, который он может использовать и выбросить, я почти уверена, что она глубоко ошибается. У меня есть способность разбираться в людях. Занимаюсь этим всю свою жизнь. Вернись я в ЛБХ, это могло бы в буквальном смысле стать решающим между жизнью и смертью. В конце прошлого года один из первокурсников был убит двумя старшекурсниками.

— Марни Рид, — начинает Зейд, его голос — это хрипловатое мурлыканье, которое проникает под кожу наилучшим из возможных способов. Он на мгновение прижимает испачканный тату-чернилами палец ко рту, а затем щёлкает пальцами.

— Точно. Несколько человек написали мне о тебе этим утром, перед великой телефонной чисткой. — Он морщит лоб, а затем теребит татуированным пальцем одно из своих серебряных колец в губе. — То, что они говорят о тебе, это просто неправильно. — Мой рот приоткрывается, и я чувствую мимолётный намёк на облегчение. Может быть, мне не обязательно враждовать с каждым популярным парнем в кампусе. — Они называют тебя Работяжкой, но они также говорят, что ты не для траха.

— Извини? — я задыхаюсь, но Зейд уже улыбается мне с острыми-преострыми зубами, похожими на лезвие бритвы, угрожающее порезать. Его волосы всклокочены, рубашка помята, а половина пуговиц расстёгнута. Я вижу ещё одну татуировку, сохранившуюся на изящных линиях его груди.

— Я хочу сказать, что ты не можешь быть Работяжкой и непригодной для секса девственницей одновременно. — Зейд наклоняется ко мне так близко, что я чувствую запах гвоздики и табака на его коже. Может быть, он думает, что курение сигарет с гвоздикой делает его крутым парнем. Не-а. Всё это выставляет его придурком.

— И правда, — он протягивает руку, чтобы подразнить прядь распущенных волос, свисающих мне на лицо. — Я бы трахнул тебя, если бы ты была в игре. — Зейд ухмыляется мне, но это не доброе выражение. Это насмешливо, издевательски, унизительно. — Это лучшее предложение, которое ты получишь за весь год, поэтому я предлагаю тебе воспользоваться им.

— Почему бы тебе не отправиться к чёрту? — выпаливаю я в ответ, мои щёки пылают, голова идёт кругом. Почему это происходит? У меня ещё даже не было первого занятия, а меня уже подвергли испытанию. Я устала. Интересно, сколько времени пройдёт, пока они не устанут придираться ко мне? Может быть, никогда. В средней школе они не уставали, пока… Зак не изменил ситуацию.

— Последний шанс, Работяжка. — Зейд наклоняется ещё ближе и прижимается губами к моему уху. — Я даже заплачу тебе за твои услуги: какова бы ни была плата, я могу себе это позволить.

Не раздумывая, я поднимаю руку, намереваясь влепить ему пощёчину. Зейд перехватывает это движение, сжимая моё запястье, прежде чем ухмыльнуться и отступить назад. Он отпускает меня, но не раньше, чем оглядывает с ног до головы с тёмным блеском в своих зелёных глазах.

— Ты пожалеешь об этом поступке, — говорит он мне, и я так взволнована, что, кажется, не могу придумать, что ответить.

Я? Сожалеть об этом моменте? Единственный человек, который сегодня о чём-то пожалеет — это Зейд Кайзер, когда я сообщу о нём администрации школы.

— Это того не стоит, — шепчет Миранда, беря меня под руку. — Давай, пойдём в класс, и, надеюсь, к концу дня они забудут о том, что мучили тебя.

Кивнув, я следую за ней. Мои глаза щиплет от слёз, но я не буду их проливать.

Я отказываюсь доставлять этим парням такое удовольствие.