Подлые Богатенькие Парни

— Почему бы тебе не залезть внутрь? — спрашивает Тристан, умудряясь скрыть свою обычную ненависть и презрение в голосе. Он возвышается надо мной, одетый в чёрное шерстяное пальто, чёрную рубашку на пуговицах и брюки. Он выглядит на тридцать, а не на пятнадцать. Но в хорошем смысле — зрелый, загадочный. Его волосы цвета воронова крыла развеваются на ветру, и он зачёсывает их назад. — Это самая красивая машина, в которой ты когда-либо посидишь. Можешь воспользоваться этим преимуществом.

— Ты придурок, — выплёвываю я, чувствуя, как во мне поднимается горячая волна гнева. — С чего ты взял, что я когда-нибудь вообще сяду в твою машину?

— Потому что тебе интересно, чем мы заняты, — говорит Зейд хриплым голосом, в его зелёных глазах мерцает озорство. На нём кожаная куртка, но она намного моднее моей, с дюжиной случайных молний, нашивок и булавок. Он докуривает сигарету, отбрасывает её в сторону и раздавливает ботинком, прежде чем забраться на багажник и засунуть ботинки между двумя передними сиденьями. — Вот почему ты пошла за мной, верно?

— Я…

— Ты можешь присесть ко мне на колени, — говорит Крид совершенно невозмутимо. Он пристально смотрит на меня, изучая выражение моего лица, пока я перевожу взгляд с одного на другого и взвешиваю свой выбор. Я могу развернуться и вернуться внутрь, что, вероятно, является разумным решением. Или я могу рискнуть пойти с тремя парнями, которые меня ненавидят, просто чтобы удовлетворить своё любопытство. Я задумчиво провожу языком по нижней губе.

— Залезай, — повторяет Тристан, подходя ко мне вплотную. От него пахнет корицей и мятой, и я чувствую, как маленькие бабочки в моём животе взлетают. Они Идиоты, эти насекомые эмоций, реагирующие на красоту лица Тристана вместо гнева в его душе.

Через мгновение я сдаюсь и направляюсь к двери со стороны пассажира, открываю её и настороженно смотрю на колени Крида. «Это странно, Марни», — думаю я, но я отбрасываю это чувство в сторону и сажусь, прежде чем успею хорошенько подумать об этом.

Рука Крида обвивается вокруг моей талии, и знакомый узел в моей груди затягивается. Моё сердце колотится, пульс учащается, когда он закрывает дверь, и я сажусь к нему на колени, лицом к Тристану, когда он забирается на водительское сиденье. Когда я слегка ёрзаю у него на коленях, пальцы Крида впиваются в мой бок.

— Не ёрзай так, у меня встанет, — протягивает он, как будто его слова не имеют большого значения. Что касается меня, то я разинула рот и задаюсь вопросом, жила ли я слишком уединённой жизнью, или эти парни просто чёртовы гедонисты.

— Серьёзно? Я думала, что я просто бесполезная благотворительная организация? — Крид пожимает плечами и наклоняется ближе, прижимаясь губами к чувствительному месту между моей шеей и плечом. Его дыхание тёплое, но я вздрагиваю, когда оно касается моей кожи.

— Даже у шлюх есть своё предназначение. — Я поднимаю руку, чтобы дать ему пощёчину, но он хватает меня за запястье, сжимая достаточно сильно, чтобы я вскрикнула. Как только он отпускает меня, я заканчиваю то, что начала, и ударяю ладонью по его щеке. Тристан смеётся, этот низкий, жестокий звук, когда он заводит сладко урчащий двигатель и трогается с места с такой скоростью, что я боюсь, как бы Зейд не свалился с заднего сиденья на гравий.

Он просто кричит от возбуждения и поднимает руки в воздух, как будто катается на американских горках.

Тристан делает несколько дрифтов на гравии, отчего у меня сводит живот, и рука Крида ещё сильнее сжимается вокруг меня, когда нас швыряет внутри маленькой спортивной машины.

— Я не шлюха, — наконец выдавливаю я, когда мы останавливаемся и сворачиваем на одну из грунтовых дорог, ведущих вглубь кампуса. Большинство занятий на третьем и четвёртом курсах проводятся во вспомогательных помещениях, разбросанных по обширной территории академии, но у меня, первокурсницы, вряд ли есть какие-либо причины приходить сюда, так что для меня всё это в новинку.

— Это верно: ты же девственница, — поправляет Крид, но от этого его голос не становится менее презрительным. — Моя ошибка.

— Как… — я вздрагиваю, а потом понимаю, что мне следовало отрицать это обвинение. Мой рот сжимается в тонкую линию, когда Тристан ухмыляется с водительского сиденья.

— Какое грёбаное клише. Ты действительно жалкая.

— Жалкая? Потому что я не трахаюсь со всем, что движется? Если хочешь знать моё мнение, то это ты жалок. Тебя когда-нибудь волновала хоть одна девушка, с которой ты переспал? — руки Тристана сжимаются на руле, но он не реагирует, ведя себя так, будто я снова невидимка. Я не могу решить, что хуже — быть осмеянной или быть проигнорированной.

— Некоторые парни обожают рвать целки, — рассеянно замечает Зейд, как будто мы обсуждаем погоду. — Это никогда не было моим коньком. Извини, но это так непривлекательно. Мне нравятся девушки, которые знают, что делают.