Подлые

Он покорно вышел из лифта. В это время створки лифта закрываются Октавия делает шаг, чтобы успеть выйти. Я резко перерождаю ей путь, она испугано смотрит на меня.

Попалась.

У меня есть четыре пролета, всего четыре. Как только лифт двинулся дальше, я встал на против нее и начал наступать, прижимая ее своим телом к стене.

Обхватил ее челюсть одной рукой, а второй закрыл ее миленький рот. Когда-то давно на пляже, она сделала так же. Мысленно всего на долю секунды я перенеся туда, если бы я тогда поддался ей, не сопротивлялся как последний засранец все не зашло бы так далеко, эта женщина была бы моей женой, а ее дочь нашей….

— Ничего не говори! Умоляю, молчи. Ты поняла?! — приказываю я.

Октавия задрожала. Глаза ее наполнились слезами. Она лишь покорно мотнула головой, в знак согласия. От которого я испытал огромное облегчение. Не желая больше не, секунды сдерживаться, убрал руку и поцеловал ее в губы сквозь ее тихие всхлипы. Схватил за волосы на затылке, запрокинул голову назад, так чтобы смог видеть ее глаза.

— Я не отпущу тебя! Поняла? Не дам больше сбежать и бросить меня! — Задыхаясь произношу я. — Ты моя.

Я смотрю в ее голубые глаза и понимаю, что тону так же, как и четыре года назад. Время будто остановилось. Будто не было этой долгой разлуки. Страдания и боли.

Почему она плачет? Ей страшно? Она возбуждена? Она тоже хочет этого?

Глава 33 ч. 2 Брендон

Брендон

Я прижался к ней своим лбом, наше дыхание смешалось. По телу пробежало приятно тепло. Родной запах окутал меня с ног до головы. Как только створки лифта открылись. Я молниеносно подхватил ее под ягодицы, не давая ей возможности опомниться и ускользнуть от меня, она обвила мою талию ногами. Не произнося больше не слова, мы направились в мой номер.

— Не борись со мной. — Умоляя еле шепчу я, боясь нарушить идиллию. — Я не смогу тебя отпустить, сопротивляясь ты сделаешь только хуже если попытаешься вырваться.

Все чувства, которые я так старательно убивал и прятал внутри себя все эти мучительные четыре года, отчаянно стараясь забыть о ней, словно лавина накрыли с головой. Я остановился. Тяжело дыша, мы смотрели друг на друга и словно чувствовали одно и тоже. Да, она определенно чувствует тоже, что и я. По-прежнему молча Тави подняла руку, большим пальцем провела по моей нижней губе, лишь только сбивчивое дыхание выдавало то, что она нервничает. Приблизившись, она стала, едва касаясь посыпать дразнящими поцелуями мою челюсть, опускаясь ниже к шее, а затем так снова вернулась к губам. Мое сердце колотилось словно после выпитого ящика Red Bulla. Я стоял словно под кайфом как завороженный по середине коридора чертового отеля, не веря до конца в происходящее. Она рядом. Я чувствую ее тепло. Чувствую пухлые влажные губы ее такой родной сладкий запах.

Изнывая от желания двинулся дальше, прижал Тави спиной к двери, удерживая ее одной рукой второй пытаясь найти ключ карту, в карманах пиджака. Не отрываясь от моей шеи Октавия просунув руку, в карман моих брюк, достает гребанную карту, подносит ее к замку, дверь открывается. Как только мы входим внутрь, загорается яркий свет. Осторожно чуть дыша, я ставлю Октавию на ноги. Секунда. Затем вторая. Я смотрю на нее как завороженный, а она на меня. С облегчением вздыхаю, никакой борьбы не будет.

— Ты моя! — Рычу я. Делаю шаг в ее сторону и с треском срываю с нее пиджак, который летит на пол, туда же отправляется и белая рубашка, пуговицы, которой со звоном разлетелись в разные стороны, опустившись перед ней на колени рывком пытаюсь стянуть брюки.

— В этом номере строгий фейс-контроль детка. — Глядя на нее снизу в верх произношу я, оскалившись при этом как придурок от вида ее обнажённого тела. Я снимаю ее туфли, а затем она поднимает ноги давая мне возможность освободить ее окончательно от этих тесных брюк. Когда я наконец заканчиваю с брюками она остается в одном нижнем белье из-за белого полупрозрачного кружева, которое отлично сочетается с ее загорелой кожей, просвечиваются все пикантные места.

Смотря на меня с верху как королева как чертова госпожа. При этом она продолжает молчать, дыхание ее выдает она возбуждена и распылена.

— Умница.

Малышка подчиняется мне. Не говорит гадости, не сыплет колкостями, не делает вид, больше не делает вид, что я безразличен. Ее затуманившийся взгляд, распухшие губы и эта властная и одновременно ехидная улыбка говорит мне о том, что она хочет этого так же сильно, как и я. И мне охринеть как нравится это.

Я подхожу ближе.

Возвышаясь над ней, грубо беру волосы в руку наматывая на кулак, и вдыхаю такой родной и знакомый запах шампуня. А затем открываю ее шею для себя и провожу языком по сладко приторной коже. Этот аромат ее тела. Как же я скучал. Столько бессонных ночей я провел, мечтая еще хоть раз прикоснуться к ней насладится сладостью ее хрупкого тела.

Как умалишённый я без конца повторяю.

— Ты моя! Только моя. Только моя. — Как будто боясь спугнуть ее или все испортить.

Беру ее за руку, веду за собой к кровати.

— Ложись. — Командую.