Подмастерье палача (СИ)

Как и предположил Монтре, Сорель оказался бывшим солдатом, прослужившим несколько лет в войсках герцога Бургундского, после чего дезертировал и прибился к банде. Какое-то время вместе с ними грабил и убивал купцов и путешественников на дорогах. Именно тогда его научил убивать ударом по шее главарь банды Рауль Мизинец. Эту кличку бандит получил из-за отрубленного мизинца на левой руке. Спустя полгода их шайку настигли королевские жандармы и почти всех повесили, только Сорелю удалось уйти от правосудия. Какое-то время он скитался по стране, притворяясь то пилигримом, то бродягой, грабя и убивая мелких торговцев, пока не забрел в Тур. Здесь он сменил "специальность" и стал сутенером, пока не сошелся с одной шлюхой из борделя. Именно она предложила ему план ограбления богатых людей. Богатых и пьяных клиентов, она, словно из уважения, провожала до входной двери. Сорель, находившийся поблизости, получал, таким образом, знак и вел свою жертву, как можно дальше, чтобы никто потом не смог связать труп с борделем.

— Сколько ты убил человек?

— Я не умею считать, ваша милость.

— Покажи на пальцах.

Тот какое-то время тупо смотрел на свои руки, а потом неуверенно протянул одну из ладоней вперед.

— Пять человек? — Робер нахмурился, обдумывая как вести дальше допрос, но потом решил вернуться к первоочередным вопросам. — Но это именно ты убил уважаемых жителей города Тура Фабьена Нуаре и Луи Буланже?

— Не знаю их по именам, ваша милость, но отрицать не буду.

— Как зовут богомерзкую шлюху, которая указывала тебе на почтенных людей?

— Мари по кличке "Цыганка". Она работает в борделе Толстой Луизы.

— Жак, бездельник, не спи, пиши!

— Помилуйте, сударь! Дайте мне хоть пару минут передохнуть, а то у меня рука совсем занемела.

— Погоди-ка, Робер, — вдруг неожиданно прервал допрос мэр. Недовольный вид заместителя прево говорил сам за себя, но возражать Броссару он не осмелился, только кивнул, соглашаясь с ним. Мэр поднялся со стула и повернулся к своим людям, стоявшим за его спиной: — Шарль, ты, прямо сейчас пойдешь к лейтенанту и прикажешь ему арестовать эту шлюху. Запомнил, как ее зовут? Иди!

Не успел чиновник выйти, как мэр снова повернулся к заместителю прево: — Все, что мне надо, я услышал, Робер. Прямо сейчас я иду на заседание совета, где доложу об этом деле. Думаю, что не совру, если скажу, что мы решим назначить казнь этого мерзкого ублюдка и шлюхи в ближайшее время.

— Если, как он говорит, убил пять человек, то это дело требует дополни…

— Робер, это нужно для спокойствия нашего города! — резко оборвал его член городского совета.

Стоило мэру с чиновником выйти, как заместитель прево начал ругаться, потом достал флягу с вином и основательно к ней приложился, после чего настроение у него слегка улучшилось. К тому же он знал, на ком может сорвать свою злость.

— Клод, тупица, живо встряхни эту тварь! Чего этот урод сидит с закрытыми глазами?!

— Мне бы лекаря, ваша милость. Боль жуткая, — неожиданно попросил убийца. — Не могу больше терпеть.

— Да ты у нас тут неженка! — зло рассмеялся заместитель прево. — Привыкай! Мы за тебя еще только взялись, мерзкий убийца! Отвечай: где ты прятал награбленное?

Вместо ответа тот начал надрывно стонать, при этом попытавшись завалиться на бок. Держа его, я чувствовал, как тело Сореля обмякло, а голова упала на грудь.

— Сударь, — обратился к Роберу палач, внимательно наблюдавший за убийцей, — ему действительно нужен лекарь, иначе он может не дожить до казни.

— Лекарь? Не мели чепухи, палач! Вылейте ему на голову ведро воды, и эта подлая тварь сразу придет в себя!

— Сударь, — в голосе Пьера не было возмущения, а только осуждение, но при этом голос звучал твердо.

— Ладно. Хорошо, — недовольно буркнул заместитель прево, понимая, что Монтре говорит не просто так, а исходя из своего большого опыта. — Клод, чего стоишь, глазами хлопаешь! Живо иди и приведи кого-нибудь!

Осторожно положив обмякшее тело убийцы на лавку, я отправился за помощью. Когда обвисшего на руках надзирателей убийцу уволокли за дверь, Дядюшка Гастон привел следующего преступника, а еще спустя два часа заместитель прево отправился на обед.

Время обеда для меня стало своеобразной традицией проводить тридцать-сорок минут на лавочке, за углом тюрьмы. В отличие от палача, которому приносили обед из таверны и тот съедал его на рабочем месте, я закусывал паштетом или колбасой с хлебом, сидя на солнышке. Съев, что взял с собой, я сидел, прикрыв глаза, как вдруг неожиданно услышал чьи-то быстрые шаги, а затем раздался встревоженный голос одного из стражников: — Клод! Беги давай быстрее! Там приехали!

Открыв глаза, я повернул голову и удивленно спросил: — Кого там принесло?

— Он еще спрашивает? Да беги ты! Там увидишь!