Подмастерье

С той поры Ерёмин стал нередко вечерами беседовать с Пафнутием. Будучи горожанином, он и не подозревал, что где-то есть другая жизнь, непохожая на привычные размеренные служебные будни, где самым большим приключением являются виртуальные гонки в обеденный перерыв. Благодаря Мастеру он познакомился с жизнью иззвенов, которая оказалась намного интереснее, хотя и труднее городской. А после разговоров с Пафнутием в Сергее закралось сомнение в том, что он сумел узнать хоть крошечную долю того, чем богат этот мир.

«Почти все городские, — прикидывал Ерёмин, — ну если исключить таких, как Синицына — почти все они на одно лицо. В каждом заложена одинаковая гипнопрограмма. Всех воспитывают по одной и той же схеме. Конечно, есть незначительные различия, обусловленные генетическим многообразием, но суть у всех одна. Городской человек, словно робот, кукла. Он живёт тем, что в него внедрили в детские годы, и он не может развиваться, так как не догадывается, что есть что-то, чего он не знает. И я был таким, пока не встретил Женьку. А благодаря ей я задумался. Но и тогда я не слишком отличался от других людей — ведь Синицына всё время что-то искала и находила, а я лишь слушал ее и не очень, признаться, верил».

19

В один из последних дней мая за ужином Ваня сообщил Ерёмину, что возьмёт его утром на охоту. Надо, дескать, встать спозоранку и сразу же отправляться. Сергей заметил, как насторожилась Подосинкина. На рассвете, когда Ваня разбудил его и они хотели сразу тронуться в путь, она тут же налетела на них, сказала, что не отпустит, пока сытно не позавтракают — мало ли, вдруг застрянут на весь день, а то и два? А ещё собрала в дорогу припасов, надавала порошков из трав и, несмотря на бурные возражения, выдала каждому болотные сапоги. Собственноручно она проверила все стрелы в колчане, прочность сети для ловушек и остроту охотничьих ножей.

— И не вздумайте выслеживать спинногрыза! — наставляла она Ваню. — К гнёздам крысятников не подходите близко. Не лезьте в заросли осоки — там крысозмеи в такую жару расплодились наверняка. И не забывай: человек в первый раз на охоте. И стреляет кое-как. Будет с вас и зайцев довольно. И куропаток.

— Да-да-да может, нам одних комаров ловить? — возражал Ваня, но она не успокаивалась и угрожала:

— Если что с Серёжей случится, я тебе не прощу.

— За-за-зачем нам спальные мешки? Мы до-до-домой к ночи вернёмся!

Спальники оказались единственным, отчего им удалось отвертеться, и всё равно рюкзаки оказались нагружены доверху. Взгромоздив их на себя, путники покинули скит и углубились в лес по видимой одному только Ване тропе.

— А По-по-подосинкина запала на тебя, — довольно усмехнулся Ваня.

— С чего ты взял? — удивился Ерёмин.

— Тру-ру-рудно не заметить такую любовь. Со-со-соня и не скрывает вовсе. Ты ей нра-ра-равишься. Ради меня она ни-ни-ни разу не вставала в такую рань. Да и вообще-ще-ще…

Сергей задумался. Он вспомнил, что сам недавно размышлял о том, как изменилась Соня. Но ему и в голову не могло прийти, что она в него влюблена. Социальное неравенство в парах на год хотя и допускалось, но не приветствовалось, поэтому он привык завязывать отношения с женщинами своего возраста, даже чуть старше, всё-таки к тридцати он уже был в седьмом звене, а немногие ровесницы добивались такого же успеха. Другое дело — Женька. Но и она больше, чем на десять лет старше Сони. Он даже представить себе не мог, что такое случится — в него влюбится девчонка пятнадцати лет. Конечно, она ему нравилась. Даже очень. Мало того, сколько раз ему хотелось остаться с ней наедине и… но Ерёмин умел контролировать свои чувства. Да и майская жара не очень-то располагала к мыслям о любви. Когда же такие мысли возникали, он переключался на воспоминания о Женьке Синицыной, не думать же всерьёз об интимных отношениях с девочкой-подростком?

— А И-и-игорь влюблён в Соню, — радостно сообщил Ваня. — И он к тебе ре-ре-ревнует.

Ерёмин, услышав от Вани о любви Подосинкиной, уже и сам догадался, отчего Маралин относится к нему столь враждебно.

— У меня в городе есть девушка. Женя Синицына, — сказал Сергей. — Она мне очень нравится. Но и Соня нравится не меньше. Что же мне делать?

— Лу-лу-лучше подосиновик в руках, чем синица в облаках, — философски заметил Ваня. — Мы-мы-мы живем с Ксюхой. А Соня без па-па-пары. И рядом с ней три-ри-ри мужика. Пафнутий не в счёт, он монах. И-и-игорь для неё малявка. Остаёшься ты. Чем ты плох? Взрослый, неглупый, язык хорошо подвешен, и на вид ты ничего. От рабо-бо-боты не отлыниваешь. И всегда во-во-восторгаешься её стряпнёй. Она про-ро-росто не могла в тебя не влюбиться.

Ваня резко остановился и насторожился.

— Ви-ви-видишь поляну? Вон там, в траве, мельтешит что-то? Это куропатки. Тихо подкрадываемся и стреляем, — взяв наизготовку лук и стрелы, спутники чуть не ползком продвинулись вперед на несколько метров. При этом Ваня начал прищёлкивать языком, издавая такие же звуки, какие доносились из травы. Внезапно перед лицом Ерёмина взлетела птица. Он выстрелил, почти не целясь, из лука. Рядом вскочил, отпуская тетиву Ваня.