Подменыш. Духовидец. Кошмары. Одержимые. Пражский студент (сборник)

Возле неё стояла женщина, качала головой, что-то говорила. Женщина казалась меньше, чем была на самом деле. Грудь вдавлена, плечи выпячены вперёд. Она запрокинула назад голову, чтобы иметь возможность рассмотреть Эндри. На ней было серо-жёлтое, тесно облегающее вязаное платье, едва покрывающее колени. Чулки и ботинки – такого же оттенка. Длинные рукава доходили почти до кисти руки, а грязно-жёлтые тонкие пальцы выдавались, как когти. Обстриженные волосы не были прибраны, торчали над шеей и ушами, свешивались надо лбом. Когда-то они были выкрашены в цвет пшеницы, теперь же у корней снова виднелась чёрная поросль. Серое лицо с узкими, маленькими бледными губами. Когда она смеялась, над большими зубами виднелось фиолетовое мясо дёсен. Выдавался вперёд большой острый и тонкий нос. Близко к нему лепились глаза, круглые, светло-жёлтые.

Она представилась: «Доктор Рейтлингер».

Эндри прошептала: «Доктор Рейтлингер… Доктор Гильда Рейтлингер.»

Женщина-врач покачала головой:

– Гильда? Нет, меня зовут Гелла Рейтлингер.

Эндри стояла неподвижно и не могла отвести взгляда от этих жёлтых глаз. Они двигались, как будто вращались. Мысли её совсем спутались. Гелла? Нет, нет, ястреба Геллы не было на травле цапель, это мрачная Гильда растерзала Изу, Гильда!

Ей стало холодно, её трясло от сильного озноба и жалкого страха.

– Гильда, – шептала она, – то была Гильда!

Затем она видела, как женщина медленно поднимала руку. Как когти, вытягивались вперёд пальцы. Она дотронулась до неё лишь слегка концами пальцев и ногтями. Эндри вскрикнула и пошатнулась.

В одну минуту чёрная сестра оказалась около неё; нежно обхватив рукой за талию, поддержала её.

– Отнесите её в комнату, – сказала докторша.

Эндри позволила отнести себя наверх по лестнице.

Ещё раз она услыхала пронзительный голос:

– Она переутомилась и чрезвычайно возбуждена. Да, это понятно: такое решение – не пустяк. Сестра, дайте ей аллионалу!

Эндри всю передёрнуло. Она повисла на руках у сестры, которая её потянула и потащила. Через галерею и длинный коридор. Открылась дверь. Кто-то её раздел, кто-то опустил занавески на окнах. Её уложили в постель, подложили грелки. Поднесли стакан к губам, и она пила. Холодная и жуткая рука легла на её лоб. Она слышала лёгкие шаги. Дверь заперли.

Глава 8. Ястреб Гелла

Ян Олислягерс во второй раз заехал в гостиницу «Слоны» в Бриксене и тотчас же вызвал по телефону больницу. Узнал, что доктор Фальмерайер ещё не вернулся, а ждут его только на следующий день. Ян вздохнул: нужно ждать ещё. Он приказал отвести себе ту комнату, в которой жил уже раньше, не в самой гостинице, а во флигеле в саду.

Горничная приветствовала его:

– Снова в Бриксен? – Она была, видимо, довольна: приехал гость в конце октября, значит, обслуживаемый ею добавочный флигель останется открытым.

Ян попросил её затопить печь и распаковать его чемоданы.

– Не забудьте, пожалуйста, госпожа Гассер, – сказал он, – каждые два часа вызывать больницу и справляться о докторе Фальмерайере. Я должен с ним поговорить как только он вернётся.

Всего четыре часа, а солнце уже заходит в горах. Он присел, встал снова. Что ему делать в этом проклятом городишке!

Он пошёл садом. Ему пришло в голову, что он мог бы зайти в замок Ганштейн. Его друзья будут смеяться, увидев его снова так скоро, через три с половиной дня. Он шёл через луга, дошёл до Цингеновского моста – или до того места, где мост когда-то находился. Как он мог про это забыть за такой короткий срок? Этот мост всего две недели тому назад смыт Эйзаком. Он сам присутствовал при этом.

Поделом им, брискенцам! Остальные мосты стояли прочно и хорошо. Орлиный мост, Красный, большой Двойной мост через Эйзак и Рнэц – уцелели, несмотря на бешенство диких горных потоков. Конечно, у них хороший хранитель. Каждый оберегается святым Непомуком. На Цингеновском же мосту стояло распятие. К нему потоки не чувствовали никакого уважения. Поэтому они его сорвали и снесли, и куски валяются где-то внизу, поделом – духовным господам и гражданам Брискена! Более тысячи лет епископско-княжеского воспитания – и такая детская наивность, чтобы доверить охрану моста изображению Христа! Наш Господь и Спаситель Иисус Христос, конечно, очень хорош для вечного блаженства и искупления грешного мира. Но что Он понимает в мостах и опасных потоках? Их надо предоставить специалистам. И лучший из них – Ян Непомук с Пражского моста, тот, которому злой король Венцель вырвал язык.

Ян пошёл по шоссе, сперва медленно, потом все скорее и скорее. Остановился, постоял – зачем ему, в сущности, спешить? Делать ему нечего. Времени – сколько хочет. Зачем так бежать?

Высоко вздёрнув плечи, он засмеялся.

– Мальчик для посылок! – подумал он. – Потому и бегу, что я – мальчик для посылок. Так именно и обращается со мной эта баба.

«Эта баба» была доктор Гелла Рейтлингер. Она не давала ему ни малейшего покоя, пользовалась им без зазрения совести.