Подменыши

Действительно, совсем скоро они подъехали к большому лесному озеру с прозрачной водой. Окруженное со всех сторон лесом, оно напоминало бриллиант в зеленой оправе.

— Ура!

Белка с воплем соскочила с коня, разделась, в беспорядке побросав одежду на прибрежный песок, и бросилась на тихую гладь. Ее возгласы отражались от стен леса и возвращались назад, причудливо измененные, словно это не белкин крик, а единодушный ответ тысяч деревьев. Визг и завывания птицами заметались над водой. Обычно девушки не любят нырять, она была редким исключением — ныряла смуглой рыбой, фыркала, как тюлень, а то просто лежала на воде, вяло шевеля руками и ногами.

Сатир, улыбаясь, наблюдал за ней и неторопливо раздевался.

— Ну где ж ты! — кричала Белка. — Наяды поют.

— Ты больше похожа на рыбу-лоцмана.

— Ты не акула, чтобы я была твоей рыбой-лоцманом.

— Это ничего, главное, что ты полосатая.

Серафима оглядела себя. На ее загорелом теле светлели полосы от сброшенного купальника.

— Нечего подглядывать за купающейся женщиной, — досадливо буркнула она и снова нырнула, сверкнув светлым задом.

Раздевшись, Сатир сначала помыл коня. Нарвал осоки, которой густо поросли берега, завел коня в озеро. Тот фыркал, тянулся мягкими губами к воде, осторожно пил, прядая ушами. Всадник, тем временем брызгал на него водой, отчего конь тряс головой, но пить не переставал. Намочив его, как следует, Сатир взялся скоблить некогда белую шкуру. Грязь соскребалась с трудом, он совершенно измучился, но зато Кристалл стал таким же белым, как и до начала этого странного путешествия.

Осмотрев со всех сторон результат работы, Сатир выкинул измочаленный клок осоки и, радостно потянувшись, нырнул, издав боевой клич индейцев сиу, услышанный по случаю от одного растамана. Откуда растаман его знал — неизвестно, может, это было откровение во время употребления ганджи. С растаманами всегда много непонятного.

Белка в это время уже сидела на берегу у самой воды, закутавшись в одежду и постукивая зубами за плотно сжатой полоской посиневших губ. Несмотря на солнце, жарившее вовсю, вода в озере была довольно холодная, и она успела немного замерзнуть. Она так и не дождалась, пока Сатир присоединится к ней в озере, поэтому сидела и наблюдала за тем, сколько сможет тот проплыть под водой. В свое время они спорили, кто из них лучше ныряет. Сатир не любил уступать никому и ни в чем, а Белка действительно неплохо плавала. Гладь воды меж тем успокоилась. Ныряльщик не появлялся. Белка поплотнее сжала руки и зашарила глазами по озеру, пытаясь разглядеть под водой человеческую фигуру. Где-то около середины она действительно обнаружила что-то похожее, но, к ее удивлению, ей показалось, что там плавают по меньшей мере двое, и ни один из них не похож на Сатира. Она даже встала, чтобы лучше видеть. Странные пловцы двигались неглубоко, временами создавая на водной поверхности легкое возмущение. При этом в их движениях было что-то странное. Люди так не плавают. Эти перемещались в воде слишком легко и свободно, словно выросли здесь. Их движения больше походили на рыбьи. Тела были совершенно белые, как будто их коже нечасто доводилось быть под лучами солнца. Впрочем эта бледность не казалась чем-то болезненным, как это бывает у людей. Сколько ни напрягала Серафима зрение, она так и не смогла определить, сколько же существ там находится. Показывались спины, руки, ноги, но что-либо точно понять было невозможно. Казалось, что там, внизу, идет какое-то веселье, во всех движеньях было что-то радостное и живое. Так играют дельфины и ласкаются киты. Белка, как заколдованная, разглядывала неизвестных. Они то появлялись, то исчезали в глубине, но на поверхность при этом не поднимались. Видение продолжалось всего секунд двадцать, не более. Пловцы последний раз погрузились и больше не показывались. Белка напряженно обшаривала взглядом озеро, но тщетно, больше никого видно не было. Она уже забыла о Сатире, как вдруг он с шумом и брызгами в искрах солнца вырвался из-под воды прямо перед ней, пользуясь тем, что она отвлеклась и, заплыв на самое мелководье. Белка дернулась от страха и неожиданности и уже почти повернулась бежать, как узнала Сатира, которого все происшедшее страшно обрадовало. Он захохотал и брызнул ногой на перепуганную Серафиму.

— Сволочь, — произнесла она, снова садясь на корточки.

— Чудесно!

— И подонок.

— И хороший пловец, — вставил Сатир.

— И выродок.

— И еще я ныряю лучше тебя.

— Век бы тебя не видеть.

— И еще у меня стопроцентное зрение, — похвастался он.

— Отброс общества.

— И еще у меня большие глаза.

— Шовинист.

— …но питаю болезненное пристрастие к узким.

— Тебе же хуже.

Сатир хотел что-нибудь ответить, но передумал и стал одеваться.

Белка вспомнила о недавнем видении.

— Я тут видела что-то на середине озера.

— Уточку? Серая Шейка, Гаршин?

— Нет, не знаю что. Похоже, как будто несколько совершенно белых людей плавали там под водой. Неглубоко, меньше метра. Неожиданно появились и потом так же неожиданно исчезли.

— Йети купались.