Подменыши

На следующий день Сатир раздобыл где-то маленький резиновый мячик и принялся, лёжа на диване, методично кидать его о стену. Некоторое время Белка, используя этот звук в качестве ритма, что-то тихо импровизировала на металлофоне, потом сбилась, запуталась и бросила своё занятие. Ленка, положив голову на лапы, поначалу следила глазами за происходящим, затем утомилась и отвернулась в сторону. А Сатир всё продолжал бросать, ловить и снова бросать о стену небольшой резиновый шарик с потускневшей от старости красной полоской. Раздавались звонкие размерянные звуки. Было в их ритмичности что-то безнадёжное и усыпляющее.

— Господи, будто гроб заколачивают и никак не заколотят, — не в силах сосредоточиться пробормотал Эльф, откладывая в сторону книгу.

— Сатир, в самом деле, прекрати, уже час колотишь. У меня даже сердце бьётся в твоём ритме, я боюсь, что если ты остановишься, оно тоже встанет, — сказала Белка.

Сатир поймал мяч последний раз, с сожалением посмотрел на его блестящий бок и швырнул свою игрушку Ленке. Та охотно схватила мяч зубами, и стала, ворча, с ним возиться.

Сатир включил ближайший телевизор. Шли новости. Сначала показывали жертв очередной авиакатастрофы, потом переключились на замерзающих шахтёров Дальнего Востока, продолжили сходом селевых потоков на Северном Кавказе и закончили бодрым рассказом о столкновении болидов «формулы один», в котором, лишь по счастливой случайности никто не пострадал. Прогноз погоды пообещал метель, гололёд и минус пятнадцать всю неделю.

— Как вам? Это же не новости, это расстрельный приговор какой-то! — обернулся к друзьям Эльф.

— Всё правильно. Так и должно быть, негатив должен превалировать, — заверила его Белка. — Пастух пасёт своё стадо. С телезрителями теперь обращаются как с членами какой-нибудь тоталитарной секты. В сектах людям, прежде всего, внушают, что их окружает мрак и ужас, а спокойствие и счастье только здесь, в секте. Телевизор, как опытный гуру-мракобес, тоже ежечасно показывает, что вокруг тебя страдание и смерть, и внушает, что единственное место, где можно выжить — это твой дом, твой диван перед экраном. Поэтому спрячься, затаись, как «премудрый пискарь», сожмись в пылинку, в ничто, и будь счастлив, что у тебя есть этот уголок тишины, покоя и сытости. Кроме того, регулярно показывая голодных и замёрзших, всеми заброшенных и всеми забытых людей, телевизор внушает, что стране на тебя наплевать, поэтому ты тоже должен наплевать на неё, забыть о ней и заниматься только обустройством своей норы. Сделать своё жилище как можно глубже и безопаснее, и ни в коем случае не высовываться, что бы ни происходило на поверхности. Это для того, чтобы людей не волновало то, как идёт разграбление и уничтожение страны. И это никого не волнует. Действительно, не будет же обыватель волноваться о судьбе государства, от которого видел только гадости! Так что, в государстве, предназначенном для уничтожения, необходимо показывать как можно больше негатива.

— Да, похоже на правду, — согласился Эльф. — Кстати, я обратил внимание, что сейчас, даже когда показывают природу, часто делают акцент не на красоте мира, а на том, как животные пожирают друг друга, дерутся, какие они агрессивные, опасные. В общем, та же тактика запугивания. Идёт аккуратное редактирование реальности.

Сатир, меж тем продолжал внимательно смотреть телевизор.

— Сатир, ты не хочешь его выключить? — обратилась к нему Белка.

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда забирай его и вали на кухню. Чтоб глаза наши его не видели.

— И уши не слышали, — добавил Эльф.

Сатир последовал совету. Поставил «ящик» на кухонный стол, улёгся в ванну и снова уставился на экран. Лицо его стало серьёзным и сосредоточенным, он словно бы весь подобрался внутренне, приготовившись к поиску и ожиданию чего-то. Так продолжалось весь день. Лишь изредка он поднимался из ванной, чтобы размять затёкшие члены, да переключить канал.

— А другие телевизоры забрать не хочешь? Там ещё три штуки осталось, — поинтересовалась Белка.

Сатир подумал минутку и забрал остальные. Поставил их всё на том же столе. Настроил на пару центральных российских каналов, MTV и Euronews.

Белка, наблюдая за происходящим, спросила:

— Ну и зачем тебе всё это?

— Не знаю, просто интересно.

— Что тут может быть интересного? Здесь же всё ненастоящее. Зачем тебе ненастоящее? Ты ведь никогда не был падальщиком!

Сатир помолчал, наблюдая за суетой на мерцающих экранах, испускающих голубоватый свет, чем-то похожий на тот, что включают в операционных для дезинфекции.

— Ну, устал я просто. Хочу лежать, смотреть и ничего не делать. Это запрещено?

Белка с сожалением посмотрела на него.

— Захотелось расслабиться и встать на четвереньки? На уютные четвереньки?