Подметный манифест

Архарову было решительно все равно, что подумает камердинер - ему не хотелось выбираться из тепла, спускаться по лестнице. А Марфа уже столько мужиков перевидала, и одетых, и раздетых, и в постелях, и под постелями, что ее целомудрие не пострадает.

Не успел он согреть собой изнутри теплый розовый шлафрок на меху, как Марфа явилась. И тут же стало ясно, что Никодимка соврал - она отнюдь не ругалась, не грозилась, а встала у порога, тяжело дыша и дергая край шали, кое-как намотанной на голову поверх чепца.

- С чем среди ночи пожаловала? - сердито спросил Архаров.

- Батюшка Николай Петрович…

Он уставился на сводню, немало удивленный - Марфа была в смятении. И батюшкой его называла крайне редко… может, где нашкодила?…

- Ну, говори.

- Уж и не знаю, как сказать…

- Ты - да не знаешь?

Она развела пухлыми руками.

- Ну, так что стряслось-то? Блоха с печки упала? - подсказал обер-полицмейстер.

- Ох, еще того почище! Я чуть мимо лавки на пол не села.

- Ну так скажешь ты или нет?! - прикрикнул Архаров.

- Да скажу, затем ведь к тебе и бежала. Иван Иваныч мой вернулся…

- Кто?!? - Архаров даже подскочил на кровати.

- Иван Иваныч мой, - повторила Марфа. - Думала, мерещится… меньше на ночь сладкой наливки пить надобно… а он стоит в дверях и повторяет: да я это, Марфушка, я, я самый… Сказывали, помер в каторге, а он - вот он, стоит, за косяк держится…

- Каин?!

- Каин…

- На Москве?

- У меня, отсыпается.

- Откуда ж взялся?

- Не сказывал. А я на сапоги поглядела, он в сапогах пришел. Совсем разбитые. Одежонка справная, господская, а сапоги разбитые. Издалека добирался.

- Та-ак… И чего ж ко мне с этой новостью явилась?Да и среди ночи прямо домой?

- Хорошие вопросы ты, сударь мой, задаешь, - вздохнула Марфа и без приглашения села на стул. - Ты, может, вздумал, что я своего дружка сдать решила?

- Нет, сего я не вздумал. Потому и спрашиваю.

- Да сам же Иван Иваныч меня к тебе и посылал.

Архаров хмыкнул.

- Вон и я тоже онемела, - продолжала Марфа. - Я было уперлась - не пойду и не пойду. А он с дороги заснул. Глядела я на него, глядела… глядела… да и побежала… пока не проснулся…

- Одна, через пол-Москвы? Среди ночи?

- А что мне сделается!

Архаров понял, что где-то под необъятной шубой спрятан пистолет, а может, и кистень.

- Коли он тебе не надобен, так я и не скажу, что ходила. Упрусь - да и только. Господи, за что мне это? Жила себе, горя не знала - притащился!

- Ты что, доподлинно его боишься? - очень недоверчиво спросил Архаров.

- Боюсь, - призналась Марфа. - Кабы его черт унес - я бы и за черта свечку во храме поставила…

- Откуда ж он известен, что ты с полицией дружбу водишь?

- А то он меня не знает! - воскликнула Марфа. - Догадался, что я прежнего ремесла не бросаю, а значит, чтобы не было беды, должна с полицейскими ладить, я им - словечко, а они мне - на иной грех глаза и закроют…

- То - полицейские, а то - обер-полицмейстер, - весомо сказал Архаров. - Такого он из каторги углядеть уж никак не мог.

Марфа не смутилась.

- Сдается, он не сразу ко мне пожаловал, а сперва денька три-четыре на Москве прожил, - с искусной неувереностью молвила она. - У него тут давние приятели… почем я знаю, может, они за мной пригляд имели?… Вот он убедился, что у меня все чисто, не пропала без него, со знатными особами знакомство вожу, и пожаловал…

Архарову это объяснение не слишком понравилось. Марфа обычно ему не врала - когда ловил на горячем, скорее уж лезла в склоку, чем пыталась обмануть. А тут явно недоговаривала - недаром прежде, чем дать объяснение, глазами в угол стрельнула, как если бы оттуда подсказали.

- То бишь, оттого, что он обо мне заговорил, ты и вздумала, будто он в Москве не первый день обретается?

Марфа явственно насторожилась. Догадливость Архарова давно была ей известна.

- Ну, иные приметы также были… Кто с дороги - первым делом в баню просится. А он - в чистой рубахе, рожа гладкая - с утра его кто-то, видать, выбрил… Вот только хромает малость - раньше за ним такого не водилось… Спрашивала, зачем пожаловал, - отшучивается. Я я-то его шутки знаю, от них потом люди кровавыми слезьми плакали… что-то затеял, а что - черт его душу ведает! Уж и не знаю, куда его девать…

Архаров подумал, что вот и на Марфу нашлась управа, а вслух спросил:

- И чего же твоему кавалеру от меня надобно?

- Он так сказал: ты ему, Марфушка, обо мне доложи, коли не надобен, так пусть скажет, насильно мил не буду, а коли надобен - опять же, пусть скажет, глядишь, и пригожусь.

Тут вроде вранья не было, но Архаров молчал довольно долго. Пресловутый Ванька Каин уже однажды предлагал свои услуги полиции - и что вышло? Архаров вспомнил рассказы Шварца и даже поежился. Нужно было срочно будить немца…

- Что ты ему про меня напела? - строго спросил он Марфу.

- Я так сказала: уж коли кому служить, так господину Архарову! - в подтверждение Марфа перекрестилась. - Батюшка Николай Петрович, забери ты его у меня, Христа ради! Он ведь такой затейник - да и приплелся, сам понимаешь, тайно, беспаспортно. Придумай ему что-нибудь, ушли его из Москвы!