Поднятые до абсолюта (СИ)

— Душно, — согласился Змай, — перед грозой всегда душно.

— Кстати, я нашел кое-что в газетах. Они все как сговорились не писать ничего о том, в каком месте арестовали мрачуна. Четыре статьи нашел за последние два месяца, но только фамилии. А как найдешь место по фамилии?

— И?

— Вчера мне, похоже, повезло. Фамилия мрачуна была Негован. Не очень-то распространенная фамилия, правда?

— Ну да.

— Так вот, у меня есть один знакомый Негован. Верней, не совсем знакомый… В общем, у нас в школе во втором классе есть один Негован.

— Интересно. Но я кину тебе еще одну идею. В справочном бюро тебе за десять гран дадут все адреса, по которым проживают люди с указанными тобой именем и фамилией.

Йоке это в голову не приходило, и он решил на следующий же день отправиться в справочное бюро. Это ему понравилось больше, чем искать повод для разговора с второклашкой Негованом.

— Слушай, а ночью к тебе призраки не являются?

— Кто их знает. Может, и являются, — пожал плечами Змай. — Я же не мрачун, я их не вижу.

— Хорошо бы увидеть призрака хоть одним глазком. Я только что прочитал книгу о призраках, Важан дал. Я пробовал оставить ночник выключенным, но уснул…

— Уснул? — Змай поднял брови и недоверчиво посмотрел на Йоку.

— Ага. Зато мне такие сны снились! Фантастика!

— Так ты и сегодня уснешь.

— Нет, сегодня я точно не усну. Но если начну засыпать, ты меня толкни, ладно?

— Как скажешь. Скорей бы дождь пошел, что ли… — Змай вытер испарину со лба.

Они прошли половину пути до шалаша, когда из-за леса долетел первый порыв грозового ветра: всколыхнул сухую траву, порвал в клочья тягучее марево над землей и ударил в лицо упругой прохладцей. Йока даже встряхнул головой, так это было приятно. И почему-то напомнило фонтан в усадьбе Важана. От того тоже исходил ветер, только с брызгами.

— Змай, послушай… Давай не пойдем дальше, а? Давай подождем, пока начнется гроза, а?

— Да ну? — Змай как-то странно усмехнулся и смерил Йоку взглядом с ног до головы. — И не боишься промокнуть?

— Какая ерунда!

* * *

Темный бог Исподнего мира снисходительно смотрел, с каким восторгом мальчик пьет энергию ночной грозы: как тянет руки к хлещущим в землю молниям, как раскрывает объятья порывистому ветру, подставляет лицо под тяжелые капли косого ливня. И кричит во все горло, вторя оглушительным раскатам грома над самой головой.

Страшная гроза… В Исподнем мире давно не бывало таких гроз, ему не хватило бы сил и на четверть такой грозы. Ветер перевязывал молнии и струи дождя тугими узлами и швырял в землю, словно метал копья. Небо светилось нервным светом небесного электричества: частый, сбивчивый пульс грозы судорогой бежал по телу низких мокрых туч. Ветер сбивал с ног, гнул ветки ольшаника к земле и добивал их дождем, словно старался втоптать в грязь, шумными потоками бежавшую в Гадючью балку.

Мальчик не пригибался под ударами ветра: казалось, он сейчас схватит ветер за хвост и поднимется над землей, словно герой старых сказок Исподнего мира. Он то бежал навстречу ветру и дождю, раскинув руки, то летел вместе с ветром обратно, нарочно разбрызгивая ногами грязь. Это была дикая пляска человека и стихии, сливавшихся воедино и расходившихся в стороны; это была пляска-битва, в которой то человек, то стихия держали верх. Ритуальная игра, сродни оленьим поединкам в период гона — величественным, жестоким и справедливым. Стихия могла убить его одним ударом: раздавить, ослепить, сжечь. И он подставлял ей свое сердце, раскидывая руки в стороны, словно проверял силу ее милосердия и справедливости.

Но молнии, как мальчик ни старался их привлечь, обходили его и били в сторону: небесная сила шла в землю по светящимся жилам и возвращалась обратно в небо. Небо и земля сосуществовали в гармонии и равновесии.

Почему же два мира не могут прийти к равновесию? Подобно небу и земле? Почему они оба гибнут, но не хотят об этом знать? И подобие молнии — светящейся жилы, соединяющей небо и землю, — и есть этот мальчик, с восторгом пьющий энергию, чтобы выплеснуть ее в Исподний мир. Добрый дух Исподнего мира…

* * *

Инда Хладан наблюдал за Йокой из зарослей прошлогоднего иван-чая на пригорке. Парень подставлялся под молнии, столь опасные для человека на открытом пространстве, и не ведал страха. Наблюдал и, казалось, чувствовал, как энергия грозы собирается у того внутри, словно энергия чудотворов на мощных аккумуляторных подстанциях. Бесконечная емкость? Возможно ли? Несмотря на слова Вотана — нет, наверное невозможно. Инда не верил в бесконечность и абсолют. Наука не знает абсолюта, она оперирует этим понятием как умозрительным предметом. В науке абсолют не только недостижим, — недостижимо даже то, что человек мог бы приравнять к нему с определенной погрешностью.

И вместе с тем Инда кожей ощущал: если мальчик впитает энергию молнии, если пропустит ее через свое тело, ему хватит сил на прорыв границы миров. Возможно, он сделает это ценой собственной жизни. Какой инстинкт заложили в это тело, если оно так упорно стремится к достижению недостижимого? Так бабочка летит на огонек свечи.