Поднявший меч. Повесть о Джоне Брауне

«Джорнел оф коммерс», Нью-Йорк, 21 ноября 1859 года:

«Повесить фанатика — значит превратить его в мученика и воодушевить его последователей. Лучше заключить этих субъектов в тюрьму и сделать из них жалких уголовников. При настоящем положении дел в стране второй путь, разумеется, мудрее. Чудовища мятежа, как гидра, многоглавы, и если рубишь одну голову, то лишь способствуешь возникновению новых…»

Генри Торо, из речи в Конкорде:

«…Браун считал, что человек имеет право насильно отнять раба у рабовладельца. Я с ним согласен… Тысячу восемьсот лет тому назад распяли Христа. Теперь, быть может, повесят капитана Брауна. Это два конца одной цепи…

Я предвижу то время, когда не надо будет больше отправляться за сюжетами в Рим, когда американские художники воссоздадут его облик и поэты воспоют его, историки расскажут о его жизни; и вместе с высадкой первых поселенцев и с Декларацией независимости это станет украшением галереи в том будущем, когда по крайней мере нынешняя форма рабства перестанет существовать. Тогда мы будем свободно оплакивать капитана Брауна. Тогда, и только тогда, мы отомстим…»

Прошло уже полчаса. Но что это значит рядом с вечностью? Теперь он точно знает, когда представит отчет Великому Старому Джентльмену. Сколько близких уже там — мать, отец, дети… Как там, среди миллионов праведных, находят друг друга? Впрочем, в ином мире спешить некуда, забот нет — ни о себе, ни о других.

А здесь надо спешить. Как всегда. Здесь он еще в бою. Здесь он еще нужен. Мэри и дети будут сильно горевать. Как им жить дальше? На хлеб и то, должно быть, не хватит…

Прокурору Хантеру придется труднее: страшно умирать тем, кого ждут адские муки. Самые тяжкие земные беды — цепи, тюрьмы, даже рабство — все лучше, чем вечный огонь, стенания, скрежет зубовный и вой ликующих дьяволов. Им-то и достанется Эндрью Хантер в своей крахмальной рубашке с атласным галстуком. И тот краснорожий, который захлопал в ладоши сразу, как только судья прочитал приговор. Решили отнять у человека жизнь, а он радуется. Но его сразу одернули. В зале — ни звука. Мертвая тишина.

Померещилось или там действительно был Томас Рассел и кивнул ему? Жаль, что Рассел не успел стать его защитником.

Зал наполняли враги, сторонники рабства, они еще надеются когда-нибудь приобрести плантацию с неграми и просто не допускают мысли, что черные могут быть уравнены с белыми. Таких больше всего. Невежественные, неразумные люди. С ними он воевал в Канзасе, они стреляли в Харперс-Ферри. Они — солдаты вражеской армии, которая нанесла ему поражение.

«Де Бау ревью», Новый Орлеан, ноябрь, 1859 года:

«…Мира нет и быть не может!.. Харперс-Ферри — первый акт великой трагедии… отряд Брауна — авангард большой армии, которая уже перешла наши границы и намерена поработить нас…»