Поднимаясь из пепла (СИ)

Я протянула руку за спину и провела пальцами по сырой ткани. Очевидно, что порезы снова лопнули и кровоточили, потому что мои пальцы были полностью покрыты алой кровью. Я склонила голову на бок, рассматривая собственную ладонь в слабом солнечном свете, потом подняла голову и поймала взгляд Чена. Его челюсть была крепко сжата, желваки ходили ходуном, а между бровей залегла глубокая складка.

— Я принесу мазь, — бросил он и вскочил на ноги, отпихивая кресло ногой. Покопавшись в навесном шкафу, он вытащил аптечку и вернулся на свое место, — тебе стоит показать мне спину.

Я молча встала на шаткие ноги, испытывая головокружение и легкую тошноту. Медленно стянув школьную жилетку, я немного помедлила, прежде чем скинуть окровавленную рубашку. За моей спиной Чен с шипением втянул воздух. Я оставалась неподвижной, пока он осторожно обрабатывал раны.

— Тебе следует надеть мою рубашку, — сказал он, закончив с моей спиной. Я покосилась на него из-за своего плеча, наблюдая, как он ловкими движениями собирает ватные тампоны и отправляет их в мусорное ведро.

— Не думаю, что это хорошая идея, — произнесла я и взяла в руки свою рубашку, — под жилетом не будет видно, что она испачкана.

— Вот, — он протянул руку и перед моим носом приземлилась белая рубашка, только на несколько размеров больше, — надень ее.

Рубашка была чистой и пахла стиральным порошком, вызывая непрошенные ассоциации с парнем за моей спиной. Решив больше не спорить, я застегнула пуговицы и заправила ее за пояс своей школьной юбки. Так было гораздо лучше.

— Это сделало братство?

— Мой отец, — сухо ответила я и направилась к выходу, подхватив свою сумку с вешалки.

— Что сегодня случилось в школе?

— Надеюсь, что никто об этом не узнает, — я распахнула дверь и вышла на улицу. Солнце клонило к закату, значит уроки давно уже окончились. Я медленно шагала в сторону дома, пока мои ноги не остановились около витрины, на которой продавались шампуни, гели и краски для волос. Не давая себе времени подумать, я зашла внутрь и купила тюбик с темно-русой краской. Спрятав ее в сумку на самое дно, я добралась до дома и тихо вошла внутрь.

— Нора, детка, ужин почти готов, — Пипа встретила меня в холле, слегка приобнимая за плечи, — ты слишком худа, девочка, тебе стоит больше есть.

— Я не хочу, — освободившись от объятий, я поднялась в свою спальню и захлопнула дверь. Стоя перед зеркалом, я смотрела на свое отражение и ничего не чувствовала. Я не знала, кто я. Я не знала, кто эта девушка, которая сейчас наблюдает за мной сквозь зеркальную поверхность мертвыми, лишенными жизни глазами. Мои скулы были слишком острыми, под глазами залегли глубокие тени, губы посохли и потрескались. Стук в дверь привлек мое внимание. Пипа вошла внутрь, держа перед собой поднос с несколькими тарелками.

— Я все же оставлю тебе еду в комнате, если ты не хочешь обедать за столом. Твой отец задерживается на работе, поэтому я сегодня отлучусь. Если тебе что-то нужно, то я еще здесь.

Я молча покачала головой и отвернулась обратно к зеркалу, наблюдая, как Пипа выходит из комнаты, осторожно прикрывая за собой дверь. Запах еды щекотал мои ноздри, подталкивая к тарелке, на которой еще дымились макароны с сыром. Осторожно приподняв вилку, я накрутила немного макарон и поднесла ее к своему рту. Мне надо заставить себя поесть, поэтому я медленно задвигала челюстями, пережевывая макароны. Проглотив еду, я немного подождала, ожидая реакции своего желудка. Тошноты не последовало, поэтому я снова взялась за вилку и заставила себя съесть еще немного. Отставив поднос в сторону, я прошла в ванную и стянула резинку со своих волос. Пряди рассыпались по плечам, достигая поясницы. Не долго думая, я взяла ножницы и стиснула в руке копну волос, отрезая примерно половину. Светлые пряди водопадом упали к моим ногам. Я отрезала еще, укорачивая длину до лопаток, затем откинула ножницы и всмотрелась в отражение. Теперь тяжелые волосы не оттягивали мою кожу, а голове стало гораздо легче. Скрутив оставшиеся волосы в пучок, я закрепила из резинкой и смела остриженные пряди в пакет, засунув его под ванну. Шум внизу подтолкнул меня выйти из спальни и посмотреть на его источник. Отец стоял посередине гостиной и, судя по всему, кипел от ярости.

— Ты должна мне кое что объяснить, Нора, — его ледяной тон отскочил от моего застывшего тела.

Глава 5

Отец поднял в воздух лист бумаги и буквально исходил слюной от злости.

— Почему меня обвиняют в изнасиловании? Что ты рассказала, маленькая дрянь?

Мои ноги отказывались двигаться, я оставалась на лестнице с широко распахнутыми глазами.

— Эту бумагу я засек в отчетах совершенно случайно. Очевидно, что меня ждет официальное обвинение. Я хочу, чтобы ты спустилась сюда и открыла наконец свой гребаный рот, чтобы объяснить мне, как у представителей власти оказался анализ моей спермы!