Поднимаясь ко мне

Воскресенье в тюрьме – день посещений. Всегда грустно видеть семьи, сидящие за столами с прозрачной перегородкой: детей, говорящих с отцами, которых едва знают; жен, беседующих с мужьями, которых почти не видят, – жизнь, которую вряд ли можно назвать человеческой. В таких местах отчетливо понимаешь, что все совершенные ошибки, большие и маленькие, имеют последствия. Чем серьезнее ошибка, тем тяжелее последствия. Остается надеяться, что мои поступки, уже совершенные или те, что мне предстоит совершить в ближайшем будущем, не приведут меня сюда. Думаю, я бы лучше умер.

На автопилоте прохожу все положенные процедуры, чтобы войти в тюрьму и повидаться с отцом. Сижу перед стеклом, руки сложены на столе. Вводят отца. Хотя на лице у меня вроде бы ничего особенного не написано, мое поведение сразу его настораживает.

Он переходит к делу без промедления, как только у него в руке оказывается трубка висящего на стене черного телефона.

– Что случилось?

Встречаюсь с отцом взглядом. Глаза, всего на тон или два светлее моих, полны беспокойства. Я один раз киваю и как бы невзначай потираю кончиком пальца правое ухо. Отец несколько секунд напряженно следит за мной. Я знаю: он прокручивает в голове варианты, а план действий во внештатной ситуации будет сформирован по ходу разговора. Или его отсутствия, как сейчас.

Наконец отец кивает. Всего один короткий кивок. Он понимает. Вижу это по глазам.

– Ничего не случилось. Просто выходные выдались тяжелыми. Много работы.

Разговор переходит на обыденные предметы, ничего выходящего за рамки обычных во время моих встреч с отцом тем. Мы упоминаем разных людей и события из реальной повседневной жизни, ничего такого, что могло бы удостоиться пристального внимания. Надеюсь, этого достаточно, чтобы ввести любого слушателя в состояние лени и тоски.

Наконец папа возвращает беседу к важным вещам. Он ловкий парень и умеет сделать это так, чтобы никто ничего не заподозрил. По крайней мере, я очень рассчитываю, что настоящая тема нашей беседы не всем очевидна.

– Ну, как порыбачил? Поймал что-нибудь?

Я никогда не ловил рыбу. Этим занимался Нэш, но не я. Отец это знает. И поэтому я понимаю, что разговор идет вовсе не о рыбалке.

– Не, безнадега. Зато я скрылся на все выходные. Ну, знаешь, чтобы поработать.

Отец медленно, понимающе кивает. Я знаю, он сообразил, что значит в моих устах слово «скрылся».

– Это может быть опасно. Работать так много.

– Да я и сам понимаю, – говорю и для выразительности киваю тоже.

Отец смотрит на меня очень внимательно. Мы как будто ведем гораздо более серьезный разговор, не произнося слова вслух.

– Собираюсь передать некоторые важные дела кому-нибудь другому. – Надеюсь, он понимает, что я на самом деле намерен передать.

– Иногда приходится делать то, что нужно, Кэш. Не всегда все получается так, как мы хотим. Или как планируем. Иногда тебе просто приходится смириться и поступать так, как ты считаешь правильным. Только так можно жить.

– Чувствую себя, будто у меня руки связаны.

Отец снова кивает:

– Ну, если бросить все, то могут наступить совсем другие последствия. У тебя есть план «В»?

Я мотаю головой и беспомощно развожу руками:

– Нет, но я открыт для любых предложений. У меня еще есть время. Правда, немного. С клубом проблемы. – (Отец почесывает подбородок и продолжает смотреть на меня.) – Ты можешь предложить какой-нибудь выход? Что еще я могу сделать?

– Ты такой чертов упрямец, – ворчит отец. – Тебе пришлось вложить туда все, в этот клуб. С риском в один прекрасный день пойти на дно вместе с кораблем.

До ареста отец не хотел, чтобы книги оставались у меня, чтобы я был причастен к этому делу. Я убедил его, что они средство не только воздействия, но и обеспечения моей безопасности. Ведь если отцовские «работодатели» в курсе, что книги где-то есть, они не станут рисковать, пока не узнают достоверно, у кого они и где.

Только теперь они знают у кого.

– Этого я и пытаюсь избежать. Думал, ты что-нибудь посоветуешь. Ты ведь довольно умный старикашка. – Говорю это с любящей улыбкой, и отец это понимает – вижу по глазам: в них отражается моя привязанность к нему.

– Тебе нужна помощь с клубом.

– Готов тебя выслушать. Принимаю любые предложения.

– Сделай вот что. Дай два объявления в газете.

– Неужели кто-то еще читает настоящие газеты? – шучу я.

– Некоторые читают, – отвечает отец, небрежно пожимая плечами. В данном случае «некоторые» должно означать «очень важные люди». – Но есть и одно место, где стоит разместить объявление онлайн. Но туда дай только одно. Только первое. Может быть, оттуда ты получишь ответ скорее.

Отец объясняет мне, где именно нужно разместить объявления и как их составить. Я делаю заметки в своем запасном телефоне.

– Через несколько дней должен быть отклик. Не позднее. Может быть, если ты получишь помощь, то станешь немного посвободнее.

– Да. Для некоторых моих сотрудников это тоже превращается в проблему.

Отец знает, что Оливия работает у меня в баре.

– Ну, может быть, в этом и кроется ответ. Иногда приходится принимать крутые меры.

– Я в отчаянии. Уже готов пойти на все.