Подноготная любви

Пророк Даниил был чрезвычайно интересным человеком прежде всего потому, что позволил Господу участвовать в своей судьбе, а Тот допускал в жизни пророка такие резкие и крутые повороты, которые одни только и могли столь быстро развить его душу. В книге, которую Даниил написал о тех видениях, которые даровал ему Господь, он кое-что написал и о себе. Написал мало, но то, что дошло до нас, — впечатляет.

«Тогда царь повелел, и привели Даниила и бросили в ров львиный; при этом царь сказал Даниилу: „Бог твой, Которому ты неизменно служишь, Он спасёт тебя!“» (Дан. 6:16).

«Поутру… царь чрезвычайно возрадовался о нём и повелел поднять Даниила изо рва; и поднят был Даниил изо рва, и никакого повреждения не оказалось на нём, потому что он веровал в Бога своего». «Тогда Даниил сказал царю: „царь! во веки живи! Бог мой послал Ангела Своего и заградил пасть львам, и они не повредили мне, потому что я оказался пред Ним чист, да и пред тобою, царь, я не сделал преступления“» (Дан. 6:21-23).

Во рву со львами Даниил не умер со страха. Люди часто не выдерживают и менее кошмарные переживания, чем ночь рядом с отвратительно пахнущими голодными хищниками, чьё нечистое дыхание означает смерть. Не умер, видимо, потому, что страха он не испытывал. Как мы уже говорили, интересное объяснение феномена страха даётся у пророка Иеремии. Человек Божий сообщает, что страх — следствие нарушения первой Его заповеди: «Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим». Иными словами, человек, стремящийся к любому другому, кроме Бога, центру — власти, богатству, популярности и т. п. — неизбежно расплачивается страхом. Он не только обессилен от решения нарушить Закон (психомировоззренческая травма), но он ещё и боится. Эти два явления взаимосвязаны, потому что нарушение любой из десяти заповедей означает отказ от Закона как целого и, следовательно, от первой заповеди тоже. Итак, от страха, порождённого самоизуродованием тела мировоззрения, пророк был, очевидно, свободен. Но психотерапевтическая практика показывает, что часто страх имеет ещё и невротический характер. И именно подобного рода страх бывает чрезвычайно разрушителен. Несмотря на то, что от такого страха легко освободиться, методами лечебного психокатарсиса в том числе, тем не менее большинство людей страхом отягощены. Но и от такого страха пророк Даниил, очевидно, был свободен. Как это ему удалось? Уж не обращался ли он к психотерапевту? И не владел ли он методами психокатарсиса? Может быть, он знал это слово? Или, может быть, не зная собственно слова как определённого набора звуков, он во время молитвы очищал не только тело мировоззрения, но и тело памяти? Если так, то это умение должно было проявляться не только в поведении во рву, в спокойном в нём пребывании, но и в словесном оформлении молитвы. Но какие бы ни были эти слова, их бессмысленно заучивать другим, потому что только ему одному они могли принести облегчение, только ему и никому другому, потому что молитва — это молитва личная.

Ведь молитва — разумеется, только в определённом, весьма узком смысле слова — сеанс психотерапии. Почему? В чём, в сущности, заключается медицинская психотерапия? «Закройте, больной, глаза и рассказывайте, что у вас болит…» А у истинно молящегося болит то, что разделяет его с Господом; и именно это он Господу, как истинному Психотерапевту (и не только психо-) и рассказывает. И Господь лечит!