Подобная Сильмариллу (СИ)

Весной следующего года, мы выехали из Ривенделла и в начале лета добрались до Серебристых Гаваней. В дороге все старались держаться, как-то порадовать Келебриан, на лице которой больше никто ни разу не видел радостной улыбки. Теперь она была тиха и молчалива, холодна и зажата. Прощание было недолгим, но я успела заметить, что Келебриан сумела робко взять Элронда за руку и сжать ее. Я знала, какое это для него счастье.

И лишь когда корабль отплыл от берегов Средиземья и почти уже достиг горизонта, мы позволили проявиться своей боли. В то невыносимо прекрасное летнее утро на причале стояли сильнейшие эльфийские правители и обливались слезами столь горькими, словно мир для них рухнул. А так ведь и было.

- Когда-нибудь мы все туда поедем, - внезапно сказала я, вытирая глаза. – И надеюсь, что и там мы все воссоединимся, - я повторила слова Келебриан. Она сказала, что будет ждать нас всех в месте куда более счастливом, чем то, откуда уехала.

И в тот момент меня снова накрыло чувство, что с нами в Средиземье скоро будет покончено. Однажды мы добровольно поднимемся на корабли и поплывем… но зачем? Что нас будет там ждать? И будем ли мы печалиться о тех временах, когда нашим был весь мир? Я смотрела на Великое море и не знала никаких ответов.

Горе и грусть преследовали нас всю обратную дорогу до Ривенделла. Мы немного отклонились от обычного пути, и повстречали каких-то маленьких странных человечков, которые смотрели на нас весьма неодобрительно. После отдыха в ныне грустном доме Элронда, мы с Галадриэль и Келеборном отправились в Лориэн, а затем я устремилась домой.

- Мама! Тебя не было так долго!– при виде меня Леголас спрыгнул с коня и бросился ко мне, абсолютно не смущаясь своего счастья. Он радовался так мне только в далеком детстве, и у меня отлегло от сердца. Значит, хотя бы сын по мне скучал.

- Я знаю, - я тоже выпрыгнула из седла и крепко обняла его. – Прости меня за это. Я очень, очень по тебе скучала!

Леголас встречал меня на границе леса, и путь до дворца мы собирались преодолеть вместе. В дороге я вкратце рассказала сыну о всем произошедшем за время нашей разлуки.

- Ужасная трагедия, - грустно сказал Леголас. – Мне невыносимо больно за леди Келебриан. Все время, что тебя не было, я охотился на орков и перестрелял немало мерзких лесных тварей. Нельзя допустить, чтобы такое повторилось с кем-то из наших женщин! Как бы мне хотелось, чтобы такого больше ни с кем не случалось!

- Мне тоже этого бы хотелось, сынок, - согласилась я. – Не в наших силах предотвратить все, но в наших руках сделать этот мир лучше. Случившееся с Келебриан показывает нам еще и то, что даже мы, Эльдар, не вечны, и стоит попытаться осчастливить себя и близких, пока мы это еще можем. Я так хочу увидеть твоего отца! Такие события всегда навевают мысли о тлене.

- Ты права, - тихо сказал Леголас, - но иногда очень сложно рискнуть и сделать что-то нужное.

- О чем ты? – спросила я. – Чего ты можешь бояться?

- Мало ли, - уклончиво ответил сын, отводя взгляд, и я решила спросить напрямик:

- Ты говоришь о девушке, в которую влюблен?

- Прости, мама, - сын ощутимо напрягся, - я хочу оставить это при себе. И такие чувства… это пока не для меня.

- Но почему? – спросила я. – Я не на чем не настаиваю, мне просто хочется узнать.

- Я разобрался в себе, - ответил Леголас. – Это все было глупостями, - и я поняла, что он не сказал правды. Впрочем, я не хотела принуждать сына открывать свои секреты. Я всегда старалась делать так, чтобы он сам хотел мне открыться, но теперь, увы – хоть Леголас и простил меня после того, как я рассказала ему о своем прошлом, сам он стал куда менее откровенен, и это тоже было предметом моих неустанных переживаний. Но то, что он сказал потом, напугало меня так, что я даже не смогла ему ответить.

- Когда я думаю о тебе, мама, - Леголас был очень спокоен, - я понимаю, что не хочу большой любви.

Мы продолжили путь в молчании. Но тогда мне думалось, что любовь еще может мне улыбнуться. Я говорила сыну, что стоит осчастливить себя, пока это возможно. Этим я и собиралась заняться, когда вернусь во дворец.

Увидев мужа, я робко улыбнулась ему.

- Тебя не было больше года, - впервые за долгое время я услышала в голосе Трандуила волнение. Я снова была в его покоях и снова без приглашения, и я надеялась, что оно мне больше не понадобится. Я очень тосковала по нему, мы никогда еще не были в столь длительной разлуке.

- Верно, - согласилась я. – И мне очень жаль, но иначе было нельзя. Это был ужасный год. Я так хочу поделиться с тобой.

И я рассказала мужу обо всем, что произошло за этот год, про всю боль, что мы все испытали, о том, как трагедия одной из нас стала трагедией для всех. Под конец рассказа Трандуил прижал меня к себе, и я разрыдалась от горя и усталости. Муж нежно сцеловывал слезы с моих щек.

- Прости меня, Сильмариэн, - шептал он. – Я так скучал по тебе все это время, просто невыносимо. Я отвык тебя не видеть… Мы потратили так много времени на пустые размолвки… я не прощу себе этого. Я так люблю тебя, дорогая!