Подобно огромному неподвижному камню

Я благодарю Вас от всего сердца. С любовью,

Роберт

* * *

4.2.1995 г.

Дорогой Рамеш!

С течением времени я все больше и больше начинаю понимать, что это значит — быть человеком. Ментальные процессы, посредством которых я проживаю свою повседневную жизнь, растворяется в спонтанной тишине, безграничном безмолвии; и я без каких-либо усилий погружаюсь в бескрайнее пространство тишины сердца. Это созерцание величия, красоты ничем не обремененного момента, где любовь является всем; но это не любовь к чему-то конкретному. Эта любовь — своя собственная, не моя, это величие. Она приходит неожиданно, удивительно свободно, без необходимости в поддержке или подтверждении. Она просто есть. Нет ничего, что нужно было бы делать, есть только бытие — здесь и сейчас. Я — часть Вашего сердца, и всегда был ею.

+ + + + + + + + + + + + + + +

Впервые я встретился с Рамешем в Бомбее. После отъезда оттуда я отправился в Тируванамалай. Через пару часов я уже взбирался на Аруначалу, чтобы помедитировать в пещере Раманы Махарши. Я долгие годы мечтал о том, чтобы попасть сюда, и вот, наконец, я здесь. Храм, старые фотографии Раманы, благовония и тишина — я чувствовал себя как дома. Какое-то время я просто сидел, глядя на изображения великого мастера; простое пребывание там уже было медитацией — никаких мыслей, полная тишина. Может быть, причиной того, что со мной произошло, было созерцание фотографий Раманы или сочетание этого процесса с беседой с Рамешем, состоявшейся несколькими днями ранее, но когда я сидел там, погруженный во внутреннюю тишину, я внезапно осознал, что учитель не может быть — и никогда не был — чем-то внешним по отношению ко мне; что и учитель и учение могут прийти только изнутри. Затем я глубоко погрузился в себя — и через несколько мгновений ясно увидел, что нет также и никакого «внутри». Понятия внутреннего и внешнего есть не более чем элементы концептуальной вселенной. Во время моего созерцания две эти концепции оказались взаимно устраненными, и произошел выход за пределы ума. Все, что было, БЫЛО. Но в действительности, не произошло никакого выхода, ибо не было ничего, за пределы чего можно было бы выйти. Когда происходит понимание, знание не относится ни к тому, ни к этому; да и вообще нет никакого знания.

Так называемое просветленное понимание отличается предельной простотой. Оно проще, чем это может передать слово простота, поскольку то, что есть, есть всегда, вечно, независимо от того, видим мы это или нет.

Роберт.

* * *

Камуэла, Гавайи, 8.10. 1995 г., день полнолуния.

Дорогой Рамеш!

Вспоминая обстоятельства моей первой встречи с Вами осенью 1990 года, я вспоминаю также о том, как много людей описывают различные варианты идентичных, или схожих, обстоятельств.

После прочтения «Я Есть То» мы с моим другом Колином заказали некоторые из Ваших книг — и зерно было заронено. В результате ряда кажущихся несвязанными между собой встреч и обсуждений мой друг и я — почти одновременно — пришли к решению посетить Ваши беседы в Хермоса Бич, и через две недели мы уже были там.

Я помню, что когда Вы вошли в комнату, мы сразу догадались, что это Вы, хотя никогда не видели Ваших хороших фотографий. Вы казались расслабленным, и я почувствовал, что Вы необычайно добросердечный человек. Я ощутил Вашу глубину, которая проявлялась с такой силой и смирением. Все это казалось мне настолько невероятным, что я понял, что меня что-то ждет. Я говорю об этом в шутку, поскольку то, что кажется поистине невероятным, представляет собой предельную простоту самой истины.

Следующая наша встреча с Вами состоялась во время Вашего второго приезда в Мауи, где я не мог не отметить искренность большинства посетителей, а также Ваши личные прямоту, честность и терпение.

Учение еще больше углубилось в моей сущности, и я не могу удержаться от слез, когда вспоминаю это.

Когда Вы объявили, что больше не планируете в будущем поездки в другие страны, я ощутил глубокое разочарование, которое прошло, как только Вы пригласили меня приехать к Вам в Бомбей. И вот на протяжении последних трех лет, в январе и феврале, я взбирался по лестнице (или поднимался на лифте) в небо, как мне казалось. Беседы, небольшие группы людей, приехавших со всех концов света, кофе, чай, печенье — все так обыденно, все так божественно.

Все мои поездки в Бомбей — каждая со свой собственной историей — были необычайно плодотворными, и я считаю, что мне невероятно повезло, что я смог побывать там.

Я множество раз ощущал сильное желание написать Вам. Я начинал писать письма, но затем бросал их, поскольку это желание рассеивалось по мере возникновения ощущения, что нет ничего такого, о чем нужно было бы говорить или писать; или же я начинал думать о том, что недостоин отбирать Ваше время, принимая во внимание все то напряжение, которое Вы должны переживать из-за того, что столько людей стремятся побыть рядом с Вами. Я осознаю тот факт, что все есть так, как должно быть.