Подобно солнцу

Зато королем Карлом Фонсека руководит сам. Так расценивает дело и Себастьян Алвариш. консул Португалии в Севилье, когда он пишет Мануэлу 1, что епископ Бургосский является тайным правителем. И разумеется, король действует весьма решительно, если кто-нибудь начинает притеснять Магеллана, с которым он как монарх в определенном отношении связал свою судьбу. В конечном счете, Магеллана используют все. Чтобы осуществить свой план, он принужден не только идти на всевозможные уступки, но и по крайней мере в двух случаях отвернуться от людей, помогавших ему до сих пор. Необходимость нести потери и приносить жертвы на своем пути, что приходится делать каждому, кто стремится свершить необыкновенное, не миновала и Магеллана.

Армада

По справедливости мы должны восторгаться целеустремленностью наших предков, которые при очевидном недостатке многих насущно необходимых удобств предпринимали такие далекие, а при пристальном рассмотрении поистине ошеломляющие путешествия по стихии, какую можно назвать самой вероломной и самой ужасной из всех.

Иоганн Кристоф Аделунг. Из истории морских открытий.

В августе 1518 года Фернандо Магеллан и Руй Фалейру возвращаются назад, в Севилью. Один из них с облегчением вдыхает воздух, насыщенный ароматом дерева, смолы, запахом складских помещений. Жадно вглядывается он в корпуса кораблей, мачты и полотнища парусов, четкой полосой обрамляющих реку. Все здесь понятно, знакомо и дорого сердцу Магеллан и не подозревает, что предстоящие одиннадцать месяцев будут для него хуже, чем все невзгоды, доселе пережитые. Происки его былых противников да придворные интриги, вместе ничто по сравнению с безразличным отношением к делу, м и ненавистью его подчиненных. Он столкнется с низменной гордыней, превращающей людей в злобные создания, похожие на глупых напыщенных павлинов, которых злоба заставляет бросаться на развевающийся платок. Фалейру тоже настроен по отношению к Магеллану неприязненно. Одаренный, незаурядный математик и астролог, уж он-то должен был бы по звездам что ему следует избегать гавани Севильи, когда Магеллан снаряжает там свой флот.

Обещанные корабли скоро прибудут на верфь. Они закуплены ном де Аранда по заданию Каса де Контратасьон в Кадисе, совершенно очевидно, что выбраны исходя из соображений вместимости их трюмов и стоимости. Это «Сан-Антонио, «Консепсьон», «Виктория» и «Сантьяго». Тоннаж соответственно составляет 120, 110, 90, 85 и 75 тонн. определения используется андалусская тонелада, приблизительно соответствующая теперешней регистровой тонне. суда довольно маленькие. О них Себастьян Алвариш еще летом 1519 года, в частности, пишет королю Мануэлу: «Они весьма старые, имеют течь… и я не хотел бы на них пускаться в плаванье даже до Канарских островов, ибо шпангоуты у них мягкие, как сливочное масло. Это преследующее определенную цель высказывание, видимо, чисто ироническое, так как под наблюдением Магеллана затрачивается много сил и около полутора миллионов мараведи на приведение кораблей в порядок.

Не сохранилось никаких сведений о том, как они выглядели. С определенной долей достоверности можно утверждать, что самые большие из них походили на судно, изображенное в 1529 году картографом Дьогу Рибейру на одной из морских карт. Корабль, под которым начертана ликующая надпись: «я следую с Молукк, — это судно с вместительным корпусом и четко выраженной седловатостью палубы наподобие карак, строившихся тогда в Северо-Западной Европе и Италии. Над транцевой кормой и баком корабля возвышаются надстройки, все три мачты, кроме бизани, несут на реях прямые паруса. На корабле, изображенном Рибейру, два паруса убраны. Всего можно было поставить шесть парусов: блинд под бушпритом, фок, фор-марсель, колоссальный грот, поверхность которого увеличивалась бонетами, грот-марсель и, наконец, латинский парус на бизани. Тот, кому это объяснение мало что говорит, может получить представление о виде тех судов из приводимой иллюстрации корабли были приблизительно тридцати метров в длину около восьми в ширину. К сожалению, рисунок Рибейру рассечён паутиной картографической сетки, типичной для морских карт времени. Тем не менее, до сих пор он остается самым достоверным из всех претендующих на изображение кораблей Магеллана. Так, например, на многих рисунках мы видим корабли в беспредельном море, с открытыми портами и со свисающими за бортом штоковыми якорями — небрежность, какую не позволил бы себе ни один капитан. Эти гравюры и рисунки, скорее декоративные, нежели достоверные, не дают даже представления несли ли рулевые свою вахту все еще под ютом и использовали ли колдершток — устройство, появившееся тогда для удобства управления парусным судном. Точно так же не видно якорного шпиля (кабестана) — это, скорее всего, был брашпиль, двигавшийся в горизонтальной плоскости.