Подольские курсанты

Затормозил автобус. Захлопали дверцы грузовиков, из кабин повыскакивали командиры и замахали руками, отдавая команды. Ошалевшие курсанты посыпались из кузовов, толкаясь и сбивая друг друга с ног, бегом кинулись в придорожный кювет. Истошно кричал лейтенант Алешкин, перекрывая вой самолетов и грохот пулеметных очередей:

– Воздух! Все к машинам! Все с дороги, в лес!

Митя, как завороженный, смотрел на происходящее. Вот он, настоящий бой с настоящим врагом, о котором они так мечтали и который ждали, завидуя Сашке и передовому отряду! Но разве так все должно было начаться?

В небе кружили «мессеры», Митя знал их по учебным картинкам, вот они – самолеты с длинными тощими крыльями и плоским фюзеляжем – их так и называли «худыми». Они пикировали на колонну, поливая ее длинными очередями… Еще одна такая молниеносная дорожка пробежала по шоссе в двух шагах от замершего на дороге автобуса. Другая очередь ударила немного впереди, прошив тент безлюдной уже полуторки: брезент вспыхнул и, трепеща на ветру, стал расползаться прямо на глазах.

– Чего сидите? А ну быстро наружу! – в проеме распахнутой двери показался встревоженный Алешкин. – Бегом в лес!

Курсанты, опомнившись, кинулись к выходу, цепляясь за ящики и толкаясь в узком проходе. В этот момент пулеметная очередь прорезала крышу автобуса. Раздался страшный грохот, металлический скрежет и звон разбитого стекла. По счастью, никого не зацепило. И без того тесное пространство стало наполняться дымом – поврежденные деревянные ящики со снарядами, прошитые раскаленным свинцом, начали тлеть.

Колонна машин, застигнутая врасплох, сбилась в кучу возле загородивших проезд головных полуторок. Около них метались растерянные курсанты. Самые отчаянные пытались стрелять в воздух из своих трехлинеек. Но командиры, размахивая руками, гнали их к обочине: там было спасение. Немецкие самолеты продолжали безнаказанно прошивать свинцовыми строчками шоссе, поражая такие удобные в своей неподвижности мишени.

Полыхнувшая минуту назад полуторка разгоралась багровым, бушующим на ветру пламенем. Огонь уже охватывал кузов, в котором были сложены ящики со снарядами. Глядя на все это, Митя замер от страха, ожидая, чем все закончится. Из оцепенения его вывел раздавшийся совсем рядом голос лейтенанта Мусеридзе:

– Курсанты, слушай мою команду! Спасай снаряды! – И первым кинулся к горящей машине. За ним, увлекаемые страхом и азартом боя, кинулись остальные. Митя, ни минуты не колеблясь, бросился вместе со всеми… За долю секунды перед его глазами возник образ полковника Стрельбицкого и его слова: «…цель остается непораженной и продолжает двигаться на Москву». Эти снаряды нужно спасти во что бы то ни стало!

Митя обогнал лейтенанта Мусеридзе, первым запрыгнул в кузов и схватил уже горячий ящик:

– А ну, принимай!

Чьи-то руки тут же выхватили у него груз, Митя, не разобрал, кто это был, он уже тянулся к следующему ящику…

В этот момент кто-то из курсантов запрыгнул в кабину. Окутанная дымом машина должна была вот-вот вспыхнуть. После этого огонь без труда перекинулся бы на всю колонну. Но смельчак оказался проворнее огня. Запустив заглохший мотор, курсант Ткаченко выскочил на подножку и, крутя баранку одной рукой, стал протискиваться между головной машиной и неровной обочиной. Полуторка медленно поползла на открытый участок дороги, оставляя позади своих обреченных собратьев. В этот момент Митя скинул в руки Мусеридзе последний ящик со снарядами и перевалился через дымящийся борт.

Машина вспыхнула в следующее же мгновение: рванул бензобак… Огненный факел покатился по дороге, потом содрогнулся всем кузовом и с громким треском завалился в кювет.

– Ткач… – Спасать товарища кинулись сразу несколько рук. В огненном аду уже не было места живому человеку. Он вылез из кювета в стороне от пожара – чумазый, в разодранной гимнастерке, улыбающийся белозубой улыбкой. Живой и здоровый курсант Ткаченко! Ну чем не герой! Вот про кого надо складывать стихи!

И только сейчас… курсанты заметили, что среди них нет Богатова. Не сговариваясь, они дружно кинулись к автобусу. Железная махина уже получила увечья и стояла сейчас только на двух скатах, практически без стекол, с прошитой пулями крышей. Дверь была распахнута, по верхнему проему в небо тянулась тонкая струйка сизого дыма. Тлеющие ящики и здесь нужно было спасать.

Митя первым заскочил внутрь и увидел лежащего в проходе Леху. Тот негромко стонал. Было понятно, что раненый Леха Богатов, подстреленный, пытался ползти по проходу салона. Но не хватило сил, уходила кровь, туманилось сознание. Он лежал, одной рукой держась за окровавленный живот, другой сжимая блокнот. В суете внезапного налета забыл его на сиденье и, когда все ребята уже выскочили на дорогу, вернулся за ним в автобус. Но тут ударила новая пулеметная очередь…

Богатова вынесли из автобуса и положили на обочине.

– Перевязочный пакет! Быстро! – Лейтенант Мусеридзе не глядя протянул руку и схватил протянутый ему спасительный маленький сверток. – Терпи, Богатов, терпи. Ты сильный, умный, вон какие стихи пишешь! Сейчас, терпи…