Подонок [сборник]

Через несколько секунд всеобщее молчание нарушили три громких стука в металлическую дверь.

— О! — произнес Шмелев и, обращаясь к выходившему коллеге, продолжил — Ну теперь веди его в свой кабинет и принимай явку с повинной на все эпизоды. Пусть сначала сам все напишет собственноручно, а затем оформляй как положено. А мы пойдем ко мне в кабинет по стопочке за победу.

Пить я не стал. Я вспомнил, что за дверью меня уже верно заждались кавказцы и, приведя себя в порядок, вышел к лестнице. Пожилой мужчина сунул мне в руку свернутые купюры, и я вернулся обратно. Шмелев снова был один и дожевывал бутерброд с салом. Я выложил на стол переданные деньги. Оставив на столе две сотни, Шмелев сгреб все остальное и, приподнявшись, сунул в задний карман брюк.

— Вот это я понимаю! — радостно сказал он. Так бы получать в кассе раз в месяц и беды бы не знали!

Я протянул руку за оставшимися купюрами.

— Это не тебе! — поучительно сказал Шмелев, забирая их.

Моя рука повисла в воздухе, а в душе зародилась обида.

Он встал из-за стола.

— Надо отнести в дежурную часть, чтобы остальных отпустили, на ходу бросил он и, обращаясь ко мне, добавил, — а тебе не положено, ты ведь коммерсант!

С этими словами он скрылся за дверью.

Для нуждающегося в деньгах Шмеля, это поведение было в порядке вещей. А нуждался он всегда. Периодически мне кажется, что он становится похожим на скрягу. Но кто знает, что творится у него в душе.

Я вспомнил, что во время экзекуции слышал звонок своего телефона, но потом об этом забыл. Встав со стула, достал «самсунг». Посмотрев на него, увидел пропущенный звонок с незнакомого телефона. Нажал на вызов и услышал нетерпеливый мужской голос:

— Это сотрудники УСБ. Вы куда пропали?

— Сижу в уголовном розыске, как договаривались, — ответил я.

— Мы вас обыскались, сейчас подойдем.

Я положил трубку в карман и снова сел на стул.

Вернулся Шмелев. Он был весел.

— Дежурка за бутылкой поехала! — сказал он, — и на Ладожский рынок заодно заглянут, как там наши подопечные. Пусть угостят чем-нибудь.

Он уж хотел попрощаться со мной:

— Может на посошок? — предложил он формально, направляясь к сейфу за бутылкой.

В этот момент в кабинете замигала сигнальная лампочка, оповещающая, что кто-то пришел на прием и стоит за железной дверью с кодовым звонком.

Шмелев, недовольно поморщившись, поставил обратно вынутую бутылку и прикрыл железную дверцу. Выглянув из кабинета, он увидел, что его коллеги уже стоят там и возмущаются, что неизвестные за дверью жмут без разбору на все кнопки вызовов. Шмелев подошел к двери и зло распахнул ее, готовый наброситься на хулиганов.

Я догадался, откуда дует ветер, и пошел вслед за Сашкой. Как только он открыл дверь, почти в нос ему уперлась красная корочка удостоверения:

— УСБ ГУВД! — прозвучал твердый громкий голос и, отодвинув Шмеля в сторону, зашли двое коренастых лысых крепышей моего возраста.

Заметив испуганные лица оперативников, один из них ехидно произнес:

— Ну что, не ждали, а мы приперлися. Небось уже денежки делите? — и, усмехнувшись, прошел дальше по коридору к замершим, словно кролики перед удавом, оперативникам.

Шмелев испуганно прижался спиной к стене и пододвинулся ко мне. Я почувствовал, как его рука судорожно нащупывает мой задний карман, а затем впихивает туда какой-то комок.

— Спасибо большое за информацию, — напутствовал меня Шмелев, подталкивая к двери, — До свидания!

Сотрудники УСБ обернулись к нам:

— Кто здесь Соколов? — спросил один из них.

Я назвался.

Шмелев шарахнулся от меня, как от прокаженного. Глядя в упор мне в лицо, словно пытаясь разгадать сокрытую там тайну, стал отодвигаться задом к своему кабинету.

— Ну и накурено здесь у вас, — пожаловался тот, кто назвал мою фамилию, — водкой воняет, пойдем лучше вниз….

Дежурная часть находилась справа после входа в отделение. Она отгораживалась дверью с маленьким окошечком на уровне среднего роста и практически не запиралась. Я зашел внутрь. Слева две небольшие камеры обезьянника с лавками внутри, человека на три-четыре. Двери в них представляли собой сваренные из толстой арматуры решетки с огромными квадратными металлическими замками, из которых наружу торчали вороненые длинные ключи.

Кавказцев в них уже не было. Шмелев успел выполнить обещание. Теперь в ближней камере сидел знакомый капитан. Он забился в самый дальний угол, но блеск погон и нагрудной бляхи с номером выдавал в нем сотрудника милиции. Бушлат на нем был расстегнут. В руках мял снятую с головы шапку. Теперь было заметно, что волос у него на голове почти нет. Светлый приглаженный пушок едва прикрывал блестящую лысину, а длинная реденькая челка, как только он слегка наклонял голову, падала на глаза и он, поплевав на ладонь, приглаживал ее к высокому выпуклому лбу. Он это делал двумя руками, отложив шапку.

Напротив, у окна за столом, сидел худощавый мужчина в костюме и заполнял ручкой какие-то бумаги. Сотрудники УСБ, подойдя к нему, о чем-то пошептались, показывая на меня. После чего он кивком предложил мне сесть рядом.

— Вы Соколов? — спросил он.

— Да, — ответил я.

— Номер купюры хорошо запомнили?