Подонок, ты будешь думать, что меня больше нет. Книга 2

— Не спишь? — спросил. Он все еще был мятый и небритый. Но даже с этой растрепанностью он выглядел идеально. Безупречно.

— Не хочу, — соврала.

Винченсо сел на край кровати и я почувствовала исходящий от него сильный запах горького сигаретного дыма. Парень своей шершавой, ледяной наощупь ладонью опять прикоснулся к моей щеке, но уже вскоре вплел пальцы в мои волосы и уже так знакомо начал перебирать кудряшки. Раньше я это ненавидела, а сейчас словила себя на том, что мне до безумия нравилось.

— Буджардини сказал, что ты мертва, — Винченсо через пальцы пропустил мои волосы и до побелевших костяшек сжал в ладони кончики.

— Он так думал.

В полной тишине и покрытой полумраком палаты я рассказала Винченсо о том, что со мной случилось за последние дни. О том, как я избежала собственной смерти и о том, как два дня пролежала под кроватью одной из гостевых комнат в доме Буджардини, после чего вышла на улицу и какие-то парни отвезли меня в больницу. Не вдавалась в подробности. Даже мысленно не хотелось полностью окунаться в те воспоминания.

Пока я говорила, Винченсо молчал. Продолжал пальцами перебирать мои волосы и смотрел куда-то в пустоту. Не могла понять его эмоций. Видела лишь жесткость в глазах и полную бездушную не проницательность на лице.

Когда я замолчала, еще несколько долгих секунд длилась тишина, которую разорвали слова Винченсо:

— Я тебя не уберег. Больше этого не повторится, — мне казалось, что последние слова парень говорил самому себе. В данное мгновение давал себе обещание. Нерушимую клятву.

— Ты ни в чем не виноват. Это я выбежала из машины Ксиана раньше времени и не дожидаясь охраны. По своей вине я оказалась в доме Буджардини.

Винченсо на мои слова ничего не ответил. Продолжал мрачным, жестким взглядом смотреть в пустоту, при этом, не прекращая касаться моих волос.

— Что с Буджардини? — спросила.

— Он мертв, — сказал Винченсо и я заметила, что при упоминании имени этого человека в зрачках парня колыхнулась звериная ярость.

Я еще многое хотела спросить у Медичи. Например, то, как Буджардини умер и поинтересоваться о том, что произошло с Ндрангетой, но сонливость брала свое. И еще прикосновения грубой ладони Винченсо к моим волосам успокаивали. Убаюкивали.

Я закрыла глаза и уже вскоре заснула.

***

Даже когда я в августе очнулась после комы, в больнице Бергамо к моему самочувствию не относились с таким вниманием, как в этом месте. Казалось, что врачи бегали вокруг меня. При этом делали это под жестким взглядом Винченсо. Мне казалось, что в его присутствии даже медсестры старались не дышать и делали уколы так, что я вообще ничего не ощущала. Нет, Медичи им ничего не говорил. Только находился рядом со мной. Просто, сейчас от него исходила настолько острая, мрачная энергетика, что людям, не привыкшим к такому, явно было не по себе.

Винченсо так и не поехал домой. В ванной комнате, которая была совмещена с моей палатой, он принял душ и побрился, после чего переоделся в одежду, которую ему привезли. Черные брюки, идеально выглаженная белая рубашка и узкий галстук.

Я задавала Медичи множество вопросов, касающихся Каморры и Ндрангеты. На одни он отвечал, на другие — нет. Как и раньше, держал меня в стороне от своей второй жизни, полной жестокости, крови и убийств. Но по тем ответам, которые мне все же удалось получить, поняла, что война с Ндрангетой приостановлена, но интуитивно чувствовала, что не окончательно. У меня в палате был телевизор и я смотрела новости. Из них узнала, что была разрушена одна из сицилийских фабрик Медичи. Предполагала, что это сделала Ндрангета и понимала, что, несмотря ни на что, Коза Ностра им такое не простит. Но все же надеялась на то, что все будет хорошо.

Еще я спросила о той девушке, которую нашли в чемодане. Оказалось, что, как я и предполагала, Буджардини не впервые пытался спрятать тело таким образом. Винченсо сказал, что дон Каморры занимался продажей девушек. Тайно был главным в соответствующей организации и, после того, как люди Коза Ностры узнали кем являлась эта несчастная, уловили ее связь с той организацией Буджардини. Неизвестно сколько таких девушек еще находилось в толще мусора. Или же, я могла быть только второй.

***

— Можешь дать мне телефон? — спросила у Винченсо. Я сидела на кровати, а он стоял около открытого окна. Курил, просматривая бумаги, которые Медичи привезли его люди. — Я хочу позвонить маме.

Винченсо молча дал мне телефон, но к маме дозвониться я не смогла. Ее номер был вне доступа.

— С твоей матерью все хорошо, — сказал Медичи, увидев мой тусклый взгляд. При этом, говорил сухо. Моя мама ему все еще не нравилась. — Несколько дней назад она вернулась к сестре в Дзоньо.

От этой новости мне стало немного легче, но для себя я решила, что, как только получится, попробую съездить к маме. Нам следовало поговорить. Пока что я старалась побыстрее прийти в себя и беспрекословно выполняла все указания врачей.