Операция походила на китайскую пытку водой[18]. Хирург – бодрая молодая женщина родом из Пакистана – под микроскопом сделала первый надрез скальпелем, чтобы удалить раковые клетки. После этого она отправила меня в комнату ожидания, а сама начала проводить тесты, чтобы убедиться, что все удалено. Я сел рядом с Бьянкой и открыл Землю, которую читал уже в третий раз.
Через полчаса или около того, доктор снова позвала меня, чтобы сделать еще один надрез поглубже. И я снова лег под нож, и снова вернулся в комнату ожидания, и прочитал еще часть книги. Еще через полчаса пришла медсестра (мне показалось, что она выглядит слегка робкой) и сказала, что есть еще небольшой кусочек, который они должны удалить.
Когда я вернулся в процедурную комнату в этот раз, доктор сказала, что опухоль больше, чем она предполагала, и она не знала, насколько больше. Я потребовал у нее худший сценарий, и она призналась, что, возможно, рак добрался до нижнего века. Если так, то из-за шрама мой правый глаз опустился бы ниже.
Сердце забилось быстрее, а в голове начали вертеться кадры:
А потом случилось нечто забавное. После чтения о пустом ворчании эго я понял, что все эти страшные прогнозы были всего лишь мыслями. Они не были иррациональными, но не были и истиной. Это была секундная вспышка мудрости, о которой говорил Толле. Не то, чтобы я раньше не осознавал свои мысли. Много раз уже я боялся и знал, что боюсь. Разница была в том, что теперь я воспринимал свои мысли как просто мысли, не связанные с реальностью. Я не избавился от беспокойства, но теперь оно не поглощало меня полностью. Я осознал суть своего положения: я даже не представлял, что будет с моим лицом. И слепая вера в худший сценарий, которую мне навязало эго, ничем не могла помочь.
Доктор сделала третий разрез и отправила меня в комнату ожидания. Бьянка заметила, что я неожиданно спокоен. Я не собирался восхвалять Толле, чтобы моя жена не сочла меня сумасшедшим. Она и без того думала, что странно читать эту книгу так долго.
В любом случае, я должен был четвертый раз возвращаться туда, чтобы моя опухоль была полностью удалена. Нижнее веко осталось незадетым, хотя до него оставался всего миллиметр. Перед тем, как сделать шов, доктор показала мне рану в зеркале, и я чуть не упал в обморок. Хорошо было видно канал по краю моей щеки – кровь, жир и все остальное. Бьянка достала телефон и сфотографировала меня.
Я на редкость неплохо справился с испытанием в виде лицевой хирургии, но нельзя же все время носить с собой книгу Экхарта Толле.
Через пару недель я просматривал «
В отличие от операции, в этот момент я не сумел отстраниться от злых мыслей, скачущих по моему разуму. Я проглотил приманку своего голоса, который визжал: «Ты провалился, парень!» Я пинком отбросил стул и начал наворачивать круги по своему кабинету, как чихуахуа перед соревнованиями. Следующие 24 часа я хватался за каждого попавшегося под руку директора – в кабинетах, в коридоре, в туалете – и начинал громко жаловаться на свое исключение. Но вместо задания я получил только замечание. Один из моих начальников отвел меня в сторону и посоветовал прекратить «кровоточить повсюду».
Это было моим главным аргументом против Толле. Даже если закрыть глаза на его цветастый слог, сомнительные доводы и странноватую историю, я не мог смириться с тем, что у него нет практических методов, чтобы справиться с ситуациями вроде этой. Он проводил невероятное исследование человеческого состояния, но никакого плана по борьбе с эго у него не было. Если, конечно, не считать планом его опыт жизни на улице.
Как же мы можем сосредоточиться на Сейчас? Толле пишет: «Всегда говори „да“ настоящему моменту». Как мы освобождаемся от голоса в голове? Совет Толле – просто осознавать его. «Избавиться от эго – задача довольно простая». Ну да. Простая. Но если бы это и вправду было так легко, разве бы нас не окружали миллионы просветленных людей?
А дальше вставал еще более глобальный вопрос: даже если я мог осознать, что мой гнев из-за репортажа, который я не получил, был всего лишь течением мыслей, следовало ли их просто не замечать? Я мог увидеть природу мыслей – они мимолетны и несущественны – но разве некоторые мысли не связаны с реальностью, с которой нужно иметь дело?