Подонок в вашей голове. Избавьтесь от пожирателя вашего счастья!

«Конечно», – ответил он, глядя мне в глаза. С очевидной искренностью он сказал: «Я хотел бы тебя узнать». Это одна из самых приятных вещей, которые мне когда-либо говорили. Прощаясь, он обнял меня. Это было трогательно, и мне очень нравилась его готовность быть моим другом, но я бы ни за какие коврижки не поехал на тот тренинг.

* * *

А потом на сцену снова вышел Дипак. Осаждая меня по электронной почте и СМС, он уговорил нашу команду сделать еще одну передачу «Очная ставка» для «Ночного контура». На этот раз Чопра должен был дискутировать со своим заклятым врагом, Майклом Шермером, бывшим христианским фундаменталистом, а ныне воинствующим атеистом и профессиональным разоблачителем псевдонауки. Будучи председателем Общества Скептиков, Шермер несколькими годами раньше прилепил Дипака на обложку журнала «Скептик» с заголовком «Доктор Кто-Бы-Говорил», и это звучало лишь немного более прилично, чем «придурок».

Тема встречи должна была звучать так: могут ли одновременно существовать Бог и наука. Это был интересный ракурс старой темы «есть ли Бог», поскольку Дипак утверждал, что верит не в «мертвого белого человека», представленного в Библии, а в невыразимый разум в сердце Вселенной. По его мнению, ученые могли с ним согласиться. В духе «Ночного контура» мы оставили некоторую недосказанность в заголовке передачи: «Есть ли будущее у Бога?»

Когда я приехал к месту проведения дискуссии – это была аудитория Калифорнийского технологического института в Пасадене – одним из первых я встретил Сэма Харриса, автора саркастических антирелигиозных книг. Он был одним из лидеров процветающего в тот момент атеистического движения. Мы встречались с ним в 2007 году, когда я снимал сюжет о конференции американских атеистов в Вашингтоне. Его книги были настолько скандальными, что он скрывал свое место жительства и часто передвигался с охраной. У меня в голове всплывали картинки, как я разговаривал с ним среди толпы людей, покупающих наклейки вроде «Иисус, спаси меня от твоих последователей». Я помню, что он показался мне гораздо более приятным, чем можно было ожидать после чтения его книг.

И вот он был там, за кулисами, потому что Майкл Шермер выбрал его своим партнером на дебаты. Дипак же выбрал религиозного деятеля по имени Джин Хьюстон, известного медиума, помогавшего Хилари Клинтон общаться с духом Элеоноры Рузвельт. Мое приятное впечатление о Сэме, оставшееся после первой встречи, быстро подтвердилось. Два полуеврея с одинаковой фамилией обязаны были сразу найти общий язык. Он был слегка похож на моего брата своей короткой стрижкой и легким налетом еврейской внешности. Его манера держаться была довольно жесткой, серьезной, но вежливой. Он был одет в темный костюм и хорошо выглаженную голубую рубашку. С ним была его элегантная и очевидно умная жена Аннака. Мы поговорили втроем в тесной гримерке Сэма, и в какой-то момент всплыло, что я интересуюсь медитацией. Они оба оживились и потом признались, что тоже.

Вот этого я не ожидал. Оказалось, что у нашего Мистера Атеиста очень интересное прошлое. Будучи студентом Стэнфорда, Сэм экспериментировал с экстази и ЛСД и был на грани помешательства. Затем он провел 11 лет в путешествиях между США и Азией, где жил в монастырях и ашрамах, учился у духовных гуру и учителей медитации. За это время он набрал суммарно почти 2 года духовной практики, медитируя по 12–18 часов в день. В то время он даже носил только белое и требовал, чтобы его называли… нет, я вам этого не скажу.

Сэм никогда не прятал эту часть своего прошлого. Он даже напомнил мне, как сразу после нашего интервью на конференции в 2007 году он произнес неоднозначную речь. В ней он заявил, что объединенные атеисты, отрицающие какие бы то ни было «духовные» опыты – он заключил это слово в кавычки, назвав его неподходящим, но никаких альтернатив не было – не более образованы, чем люди, которые верят в Иисуса. «Это была единственная речь, – сказал он, – которую встретили овациями, а в конце освистали».

Сэм без стеснения злил людей, и в той дискуссии его жажда крови проявилась на полную катушку. В зале присутствовали партизаны из обоих лагерей, всего тысяча человек. Первое слово Дипака было долгим и довольно непонятным – типичный винегрет в духе Чопры. Среди прочего прозвучало следующее: «Сегодня наука говорит нам, что естественная природа реальности состоит в глобальной корреляции». Пока он говорил, камеры засняли, как Шермер и Харрис закатывают глаза. Дипак закончил речь, назвав людей в Калифорнийском технологическом институте «джихадистами и Ватиканом консервативной ортодоксальной науки».

На это Сэм ответил: «Я бы никогда не стал читать лекции о физике тысяче человек в технологическом институте. Я не физик, и Вы не физик, каждая Ваша фраза доказывает это». Аудитория взорвалась овациями.