Подонок

Нагло смотрит в глаза. Выскользнул пальцем прошелся вдоль нижних губ, раздвигая их. По моему телу прошла волна страха от непривычных ощущений. Как будто внутри стало щекотно, начало зудеть и этот зуд сосредоточился там, где скользила подушечка его пальца. Это было откровеннее всего что делал со мной Богдан. Наклонился к моим губам.

— А говорят у взрослых женщин там не так как у девочек… а у тебя узко.

Захотелось вырваться, чтоб замолчал, не вгонял в краску, не заставлял стать пунцовой от стыда. Ощутила его палец внутри, несколькими толчками.

— Михайлина Владимировна…какая вы мокрая. Я бы придавил тебя твоей долбанной доске и трахал так, чтоб искры с глаз сыпались.

Пока говорит надавливает на та внизу, на клитор. Трет ритмично, уверенно, размазывая по твердому узелку мою собственную влагу. Прихватил за мокрые волосы на затылке, потираясь губами о мои губы.

— Бодя говорил ты холодная…ни хрена, горячая.

Трет сильнее, быстрее толкается по два-три толчка внутри и снова обводит вкруговую клитор.

— А сейчас покричишь для меня. Умеешь кричать? С ним и с еб**ем своим кричала?

Хотела ударить, вырваться, но он вдруг обхватил твердый узелок пальцами, сжал сильнее и меня накрыло кипящей волной. Разрушительным цунами, чем-о непередаваемо и жутко мощным. Настолько мощным, что все мое тело содрогнулось, забилось, запульсировало от режущего, невыносимого удовольствия. Низ живота скрутило судорогой и мышцы влагалища сильно стиснули толкающиеся внутри пальцы Демьяна.

— Вот так…а теперь я уйду. А вы, Михайлина Владимировна, когда будете вести пару вспоминайте как я вас этими пальцами довел до оргазма. За кран не благодарите.

Сунул руку в карман и бросил на стол пачку купюр.

— Соседке на ремонт! Сожителю привет!

Он ушел, а я сползла по стенке на пол и заревела. От стыда, от опустошения и от какого-то ужасного, ноющего ощущения внутри. И, нет, это далеко не ненависть.

Глава 11

— Панкратову нужны дополнительные знания, Линочка.

Ректор был сама любезность сегодня и уже не смотрел на меня с его обычным пренебрежением и раздражением. Я даже стала для него Линочкой. Совершенно неверное сокращение моего имени. Я всегда говорила, что я не Лина, а Михайлина. Не надо сокращать мое имя. Но спорить с ним не хотелось. Тем более после скандала.

— И что мне надо сделать?

— Дополнительный час после пар.

Заискивающе улыбнулся и подвинул ко мне конвертик.

— Алексей Вадимович Панкратов передал вам личную благодарность. Здесь небольшая премия за потраченное личное время. Берите, не стесняйтесь. Крытой камеры у меня нет.

Я взяла конверт и положила в сумочку. Да, я взяточница, коррумпированная дрянь и как меня земля носит такую сволочь алчную… А так и носит. Мне Полю кормить надо, тетради купить, фломастеры для рисования, очередную взятку дать за свидание с Дашей. И поэтому я возьму взятку и буду лишний час сидеть с придурком Панкратовым, который немногим приятнее таракана. Такой же мерзкий, уродливый и наглый. Мою сумочку распотрошил тогда как раз он. По приказу Демьяна.

— Вот и умница. Вижу, вы начинаете привыкать, и студенты стали лучше себя вести. На вас не поступает жалоб.

— Да. Я стараюсь.

— Вот и хорошо. Займитесь Панкратовым. Он должен сдать сессию по вашему предмету. Шестая аудитория в вашем полном распоряжении. Когда будете уходить ключи отдадите вахтеру.

Я кивнула и придерживая сумку пошла обратно наверх к аудитории. Поднимаясь по ступенькам, позвонила соседке, предупредила, что придется задержаться.

— Ничего страшного, Мишенька, не волнуйся. Мы с Полей в домино играем, потом поужинаем и мультики смотреть будем.

— Спасибо вам огромное. Не знаю, чтоб я без вас делала.

Стало стыдно перед дочкой, я обещала взять ее сегодня в парк, а потом отвести в Макдональдс. После визитов Демьяна она была страшно перевозбуждена и спрашивала придет ли он снова. Все время говорила о нем. И несколько раз переспросила точно ли он не ее папа.

— Нет. Маленькая, Дёма не твой отец. Я уже рассказывала тебе о твоем папе. И я не обманывала.

— Лучше бы обманула. Лучше бы я думала, что он уехал.

— Зачем? Потом ты бы узнала правду и обижалась бы на меня за ложь.

— Угу…а так мне плиходится говолить, что папа с мамой лазвелись, а потом он умел на войне.

— Но это правда. И так бывает у многих. Люди иногда разводятся и это не мешает им любить своих деток.

— А он меня любил? Мой папа?

— Он погиб до твоего рождения, но думаю, будь он живым, он бы обязательно тебя любил.

— А Дёма? Как ты думаешь, если бы он стал твоим хахалем он бы смог меня полюбить?

— Кем стал?

— Хахалем. Так Мария Осиповна говолит, когда мы смотлим селиал.

— Нет, Дёма не будет моим хахалем, но ты ему точно понравилась.

— А почему не будет? Он класивый и смотлит на тебя, как влюбленый плинц.

— Моя глупенькая девочка. Ничего он так не смотрит.

— Смотлит! Устами младенца глаголет истина!

* * *

Открыла аудиторию, распахнула настежь окно, поставила сумку на стол.

— Добрый день, Михайлина Владимировна! Вот мы с вами и встретились снова.

Панкратов вразвалочку зашел в аудиторию и уселся в первом ряду, закинул руки за голову.