Подонок

— Я люблю тебя, понимаешь? Я. Тебя. Люблю. И делай с этим, что хочешь!

* * *

Вечером подремал три-четыре часа, поужинал. Петарду спать уложил и на работу. Отгрузил в супермаркете товар и под утро склад сторожить. Платят раз в неделю наличкой. Хватает и на еду и оплатить всякое там. Когда себе что-то позволял забыл. Перешел на дешевое курево, забыл запах ресторанной еды. И на хер бы оно все нужно, если Петарде в сад пластилин купить приспичило, а Дашке новый рюкзак, а то в школе нищебродкой дразнить будут. И больничные счета. Непомерные, огромные. Лекарства, препараты, процедуры, специалисты. И подсчет чуть ли не каждый день. Научился со списком в магазин ходить, научился бюджет на неделю выделять.

— Дём, на завтра фломастеры нужны на труды. Ты только самые дешевые возьми, хорошо….Я бы и без них обошлась, но…, - робко, никогда нагло не выпрашивая.

— Купил. Все купил.

Выложил на стол новый пенал, ручки, фломастеры и карандаши. В магазин зашел и увлекся, уже на кассе выгребал последние копейки, но ничего не вернул обратно. У Дашки должно быь все самое лучшее. Она и так ни хрена в этой жизни не видела.

— Дёёмааа, а как же целую неделю жить теперь будем?

Обняла его за шею, счастливая и в тоже время расстроенная, что он растратился.

— Прорвемся. Я еще одну работу нашел.

— Какую?

— Бар охранять буду.

— В субботу и воскресенье теперь тоже не с нами?

Спросила грустно и погладила его взъерошенные волосы.

— Прости, Кузнечик, деньги нужны. Но ты ж справишься, да?

Щелкнул по курносому носу.

— Справлюсь. Петарда уже привыкла ко мне. Слушается.

— Вот и хорошо. Вы поладите. Я знаю.

Кивнула и в этот момент ужасно на сестру свою была похожа. Сердце тоской сжало. Ощутил, как соскучился. Полдня не видел и опять поехать хотелось.

— А…Михайлина? Когда ее выпустят?

— Скоро…как улучшения будут, так и отпустят.

— А они будут?

Не верили даже дети. Все держалось только на нем.

— Обязательно будут. Утром к ней все вместе поедем.

Но утром они никуда не поехали.

* * *

Странно стоять по ту сторону от красивой жизни. Стоять и смотреть с улицы на праздник души и тела, который устраивают его сверстники. Наркота, выпивка, телки. Отжигают по полной. Проходят мимо него, даже не замечая. А он на входе, как придурок. На селекции. Второсортный. Сам когда-то даже не помнил, как они выглядят эти охранники. А теперь стоял как они в куртке с логотипом, в бейсболке. Прав отец. Никто он и ничто. Без денег в этой жизни ты ноль без палочки.

Надо думать, что замутить. Когда-то вместе с Нирваной прикидывали магазин с IQOS открыть, вложить деньги деда, а теперь деньги ушли на другое, намного более важное.

— О, бля! Нихрена се! Демон ты ли это?

Увидел Нирвану с двумя девками блондинками. Как всегда, под чем-то, девок за задницы придерживает. Ухмылка злорадная до ушей. После их последнего разговора дружба больше не заклеилась.

— Кто это? Твой друг? — удивились блондинки. То ли близнецы, то ли он одинаковых где-то вечно находит. Они сейчас все на одно лицо. Одинаковые, выпяченные «уткой» губы, обтянутые скулы, накладные ресницы, брови в поллица и волосы до задницы. Тоже накладные. Винировая улыбка, силикон прет из-под тесного платья. Соски то ли настоящие, то ли тоже приклеенные торчат торчком.

— Та да. Дружбанелло мой. Ну что, бро, ты че тут делаешь? Работаешь? Реально?

— Работаю. Иди давай. Развлекайся.

Ощущение, что сегодня кому-то пустят кровь появилось где-то на уровне затылка и застучало в висках.

— Че хмуро так? А ты че…эту училку пое***ваешь в больнице? Правду говорят?

— Иди давай. А то тебя самого в больнице пое***вать будут.

Мрачно посмотрел на бывшего друга. Тот плохо себя контролирует нанюхался дури.

— Че он борзый такой? Нирвана, кто этот придурок? — спросила одна из телок. Вторая в этот момент усердно строила ему глазки и облизывала раздутый рот.

— Закрой рот соске своей! И вали отсюда!

Нирвана перестал улыбаться.

— Че в натуре на работе? Из-за этой шлюшки? Которая вначале перед братом твои раздвигала, а теперь тебе отсасывает? Она уже научилась причмокивать или ты ей рот ложкой открываешь?

С рыком бросился на Нирвану. Сцепились, скатились со ступеней, полетели кубарем. Дружки Неравина набросились следом. Охрана пыталась растащить. В итоге сцепился и с ними. Дрались жестко. До крови. Демьяна били ногами. Когда растащили он еле разогнулся, трогая ребро и окровавленное лицо.

— Сука…, - сплюнул кровью.

Его рассчитали в ту же ночь. Денег не дали. Выставили пинками.

Шатаясь, побрел домой. Упал на лавочку, в сквере, чтоб малых не пугать своим видом с подбитым глазом и расквашенным носом и губой, там так и вырубился. В себя пришел от прикосновения горлышка бутылки к губам.

— На попей, Антихрист. Ты чего здесь разлегся? А ну давай домой.

Баба Аня с удивительной прыткостью помогла ему встать и подняться по лестнице. Он проспал почти до полудня.

Потом она мазала ссадины самогоном, прикладывала компрессы к ребрам.

— Тебе б в больницу. Ребра могут быть сломаны. За мелких не волнуйся я присмотрю. Таки влез куда-то. Не можешь без приключений.

— Какая больница? У меня девочки и Мишка.