Подонок

— Жена! Ты с костром своим играйся, братан!

— А то че? М? Подеремся?

И заржал. Мерзко, по лошадинному.

— Не лезь. Здоровее будешь.

— А что я? Я спросил, а ты не ответил? Безногая она? Вези ее к нам. Выпьем. А ты сучкой своей поделишься! Ей поди ноги раздвигать не надо!

— Нет, Дёма…нет! — взмолилась тихо, едва слышно., - Нет!

Отморозки обдолбанные. Придурки. Какого хрена лезут. Он слово себе давал не драться больше и не срываться с катушек.

— Посиди здесь. Я сейчас вернусь.

Оставил ее и пошел к пацанам, поправляя шапку.

— Че бросил инвалидку свою? Мы ща тебе наваляем, а потом ее здесь натянем по очереди!

— Он сам к тебе в объятия идет, Сова.

— Давай, ждуууу! Я не по мужикам, но порвать могу запрАААААста.

В улыбке блеснули гнилые амфетаминовые зубы. Хук справа и ублюдок, рухнул на колени, теряя свою гниль, обливая снег кровью.

— Тыыыы! Тварина! Ты че Сове сделал! Я тебяяя… — и с ножом на него.

Нож выбил ногой и завалил второго придурка в снег, схватил бутылку, валяющуюся в снегу, разбил о пень и приставил к горлу мразоты.

— Вспорю на хер глотку твою вонючую. Вставай и уводи своих торчунов на хер отсюда, а то я тебе задницу порву этой бутылкой!

— Эй! ТЫ! Козел! Я сучку твою утоплю щас! Смотриии!

Обернулся и застыл, замер, чувствуя, как разрывается все внутри. Третий отморозок стоял с Михайлиной возле воды, а потом изо всех сил толкнул коляску на ледяную гладь. Лед оказался тонким, как папиросная бумага. Он треснул и на глазах Демьяна коляска начала погружаться в холодную воду.

Глава 19

Между нами не любовь и не магия

Между нами притяжения, касания

Между нами не любовь и не магия

Между нами чистый кайф, наркомания

Я далеко не тот, не твой явный идеал

Вспоминаю тот день, когда я тебя украл

Эмоций круговорот, я виду не подавал

Красивая, молодая, в голове один туман

Вязанный свитерок, губы по щекам

Смущалась на глазах, я лениво утопал

Душу на автопилот, твои родинки считал

Между небом и землей твои родинки считал

(с) Не любовь. Bahh Tee

Пока бежал к ней казалось время остановилось, а его ноги как в кошмарном сне еле-еле передвигаются и рот открывается, а звука нет. Когда-то давно они все вместе попали в аварию на машине. Демьян плохо помнил, как все было, ему тогда исполнилось четыре года. В голове только слышны сирены полицейских машин, чьи-то крики и плач. Отца в скорую забирают, мать в истерике. А у него, еще совсем мальчика, перед глазами все происходит очень медленно и голоса он слышит замедленно, они тянутся как в испорченном аудиофайле. Сейчас точно также. Он смотрит и все гудит, все тянется, все какое-то ненастоящее.

И на его глазах Михайлина вскидывает руки и в воду ныряет вместе с коляской. Сначала она уходит под черную гладь, и ее светлая шапочка слетает с головы и следом с сильнейшим всплеском тонет коляска. Шапочка так и остается плавать на поверхности, покачиваясь белым пятном.

Лед трещит, обламывается, образовывается огромная прорубь. И у него от ужаса все тело коченеет. Она ведь даже не поплывет. Сразу ко дну пойдет.

С разбегу в ледяную бездну. Обожгло холодом так, что в глазах потемнело. Под воду ныряет, силясь ее силуэт рассмотреть, но не видит ничего кроме мути воды и отблесков дневного света. Выдыхает водой, снова на поверхность и опять туда, в пытку. Не найдет — так там и останется. Не сможет вылезти из воды без нее.

— Михайлинааа! — хриплым голосом, оглядываясь по сторонам, срываясь на оглушительный крик, снова ныряя и выныривая.

— Ддддемммааа, — обернулся резко и видит, как барахтается, как плыть пытается, как руками воду рассекает. СВОИМИ РУКАМИ! И ПЛЫВЕТ! К НЕМУ! — Ддемаааа.

К ней, как сумасшедший, схватил прямо в воде, в охапку, сдавил. Теперь бы выбраться обоим. Но едва хватается за лед, тот обламывается. Сначала Михайлину выкинул на снег, потом сам с трудом вылез. От адского холода зубы стучат и, кажется, все ело иголками колет или режет лезвиями. Даже думать не хочет, что она испытывает тоже самое.

Упал на спину, а ее на себя перетянул и зажал до хруста, до боли. Лицо жадно целует и всхлипывая вжимается в нее весь. Казалось, он сам сейчас сдох несколько раз и только что воскрес. И плевать на холод. Ему внутри вдруг стало очень жарко. Особенно когда ее губы в ответ тыкаются ему в скулы, глаза, рот. И имя его шепчет не переставая. Как заведённая.

Коляска так под воду и ушла. Мокрый, замерзший ее пальто и своя куртка тонну весят. Содрал все к черту, Михайлину на руки поднял и так и понес. Бегом. Насколько мог ледяными ногами, спотыкаясь, чувствуя, как кожа примерзает к носкам и ботинкам.

Едва в дом вошел, Устя тут же крикнула.