Подопытная

К счастью, погода действительно улучшилась — стало гораздо теплее, чем когда утренняя смена отправлялась в Каласу. Рууэл созвал остальных членов отряда и заставил их пытаться нанести друг другу удары. Сам же наблюдал за поединками, время от времени делая критические замечания. В этот раз обошлось без одобрительных кивков, и я решила, что глупо чувствовать разочарование только потому, что мне он их тоже больше не дарил. Он очень строг со своим отрядом.

Я немного понаблюдала за ребятами, потом поискала взглядом птиц на озере, но они, должно быть, улетели в теплые края. Я как раз раздумывала, сколько неприятностей наживу, если попробую без спроса создать кружку горячего шоколада — и получится ли его выпить, — когда Рууэл (стоявший прямо за моей спиной, а не там, где я ожидала) спросил:

— Ты бы пережила здесь зиму в одиночку?

Чуть не подпрыгнув от неожиданности, я откинула голову и посмотрела на него снизу вверх, удивленная, что он задал вопрос, не связанный с заданием. То, что истен Нотра явно показала Рууэлу запись моего разговора с коларцами, неожиданностью не стало, но я хотела увидеть, есть ли на его лице какие-то признаки гнева.

Рууэл смотрел вдаль, не на меня.

— Вероятно, да, если бы ничего плохого не случилось, — ответила я. — Ддора держала ионотов подальше, а у местных хищников масса более знакомых целей для охоты. Хотя мне пришлось бы перебороть брезгливость и попытаться убить парочку овец. Питание одними фруктами и орехами не шло на пользу, а я помимо мяса обзавелась бы шкурами, которые послужили бы одеждой, одеялами, да и окна ими можно закрыть. Вот только плохо представляю, как выделывать шкуры, так что, наверное, от меня бы жутко воняло. — Я усмехнулась, вспомнив комментарий о «грязной твари» из «Скрытой войны», потом вздохнула. — Но кровь привлекла бы хищников, и бараны бы напали на меня, чтобы защитить своих овец. Не думаю, что справилась бы с переломом, хотя эфир, с небольшой вероятностью, мог бы все залечить. Возможно, не пережила бы ту легочную инфекцию, если бы лунный дождь начался на день или два позже. Очень удобно.

Я замолчала и задумчиво воззрилась на старый город, но Рууэл сказал:

— Ты больше не можешь рисковать.

Потому что теперь я, как и сетари, слишком опасна, чтобы пьянеть. Повезло, что я уже более-менее отвыкла, иначе могла бы огорчиться по этому поводу. Сегодня вечером тоже будет лунный дождь. Мне даже не разрешили выйти и понаблюдать, поскольку, стоит солнцу опуститься, на улице резко холодает.

— И все же сомневаюсь, что мне бы понравилось выживать зимой, — заметила я, снова поглядев на озеро, прекрасное и беспристрастное. — В конце концов я бы заболела или поранилась и умерла.

Рууэл промолчал, но какое-то время стоял за моей спиной, возможно, как и я, размышляя обо всем, что могло пойти по-другому. Затем отпустил свой отряд и взял меня в амфитеатр для послеобеденной работы такси.

Послушать — так пустяк, но он нес меня так же, как Пар или Глейд, и если с ними я лишь слегка смущалась, то близость Рууэла повергла меня в безмолвное смятение. Его прикосновения никогда не были для меня пустяком. Даже от касания одним пальцем для усиления по коже бегут мурашки, и я прекрасно осознаю, что благодаря видению места все мои реакции для него не секрет. Рууэл очень редко носит меня сам — в четвертом отряде носильщиком значится Пар. Даже к стандартному способу со сцепленными костюмами мне приходится морально готовиться, чтобы сердце не сбоило. Когда же он поднял меня сегодня, я могла думать только о том, как близко его лицо…

Меня таскают туда-сюда подобным образом, потому что ноги болят гораздо сильнее, когда не приподняты, а еще с платформами надо соприкасаться. Если зависнуть над ними в воздухе, механизм не сработает, но если кто-то становится на платформу со мной на руках — все в порядке.

Я чувствовала каждый вздох Рууэла. И уснула, пока он ждал, когда платформу загрузят для второго переноса. Немного противоречиво. Это напоминало те сны на «Диоделе». Безмятежные, но в то же время очень четкие. Голова лежала на плече Рууэла, и я слышала стук его сердца и почти возликовала, когда появилась ддора, хоть она и шумела — у платформы полно дронов, которые, несомненно, старательно фиксировали мою глазеющую на Рууэла в Эне проекцию. Ддора явно нас видела и, довольная, громко радовалась, пока я не приказала ей заткнуться — что обрадовало уже меня, потому как во сне она вроде бы более послушная.

Комната с платформой в Каласе тоже выглядела иначе, настолько, что даже отвлекла меня от Рууэла, пока он не полетел со мной обратно. Тогда я воспользовалась возможностью попялиться на него и насладиться каждой прекрасной черточкой его лица крупным планом, что не будет записан ни дронами, ни вторым уровнем мониторинга. Там есть чем полюбоваться.

Когда мы вернулись в мой маленький домик, Рууэл осторожно уложил меня на кровать и сказал:

— Тебе было велено разбудить себя, как только начнешь видеть четкие сны.

Неудивительно, что он знал. Я заставила себя проснуться, поморщилась и ответила:

— Не нуждалась в головной боли.