Подорожник

«My favourite guys!» Мои любимые парни. Я вообще не очень люблю такое задушевное панибратство, но почему-то именно ей оно очень шло. Она выглядела как женская версия Хемингуэя, старый морской волк на гаванском рыбацком судне.

– Ты знаешь, что когда-то они были лучшими друзьями? Дружили домами, крестили детей друг друга, хотели писать вместе. А потом на одном банкете подрались и больше никогда не разговаривали. Маркес умер, так и не закончив мемуары, чтобы не разглашать причины ссоры. И Варгас Льоса молчит уже столько лет. Интересно же.

– Очень. Творческие люди. Может, плагиат, деньги, издатели? Не поделили славу? Пьедестал главного писателя Латинской Америки?

– Я подозреваю, что в этом замешана женщина! Мне кажется, что для таких мужчин только власть женщин, наша, – уточняюще прошамкала она, выпрямляя спину, – наша власть над ними имеет какое-то значение! Ну надо же! Какие мужики! Талантливые, и при этом настоящие мужики! Я всегда любила только таких. Немало из-за меня было побито лиц и носов.

Удивительная полоумная старуха с книгами, вещающая о своей власти над мужчинами. «Наша власть над мужчинами». Это было бы смешно, если бы не было так обаятельно и по-латиноамерикански просто. Такое неосознанное наплевательство на то, что подумают другие. Одно из самых привлекательных качеств в людях вообще. Только дети и сумасшедшие имеют столько настоящей внутренней силы и уверенности в себе. Я посмотрела ей в глаза, прозрачные серые глаза, и мне открылось, что да, она когда-то имела право на эти слова. Археолог, глядя на бледные, едва различимые краски на развалинах в пустыне, видит полный жизни древний город. Так и тут. Остались только глубокие морщины, седые неухоженные патлы, изувеченные болезнью пальцы и желание зацепиться за спасительный ежедневный распорядок («Я прихожу сюда каждый день»), чтобы не утонуть в своем одиночестве. Но ведь они все – свидетели яркой жизни и, возможно, от каких-то больших красивых трагедий.

Мы попрощались со старухой, и я пошла гулять по Портленду и думать, как же ему идет латиноамериканская дерзость. Увидел красивое – овладей! Здесь до сих пор сохранилась колониальная архитектура времен первого ку-клукс-клана, но в отличие от скорбных окаменелостей, которые служат достопримечательностями в других местах, эти полны жизни и нового смысла. В городе ловко орудуют братья Макменамин, которые превращают старинные здания в спиртоводочные заводы и бары. В историческом здании школы не стали менять ничего, даже не сняли расписания занятий и фотографий учеников, и устроили здесь пивоварню, рестораны и отель. И получилось заведение, полностью синхронизованное с сегодняшними реалиями, старая форма, наполненная новым содержанием.

Моя старуха тоже ведь не выпивала брудершафта с писателями, однако называет их ласково Габо и Марио. Смогла же она меня убедить, что они подрались бы из-за нее.

У меня оставалось время на шопинг, поэтому я зашла посмотреть, чем удивляют в модном квартале. Гуляя по галереям с одеждой, я увидела двух настоящих красавиц (как раз из тех, что наверняка имеют настоящую, не воображаемую власть над мужчинами). Одна из них громко сказала:

– And here is my favourite guys!

Я аж вздрогнула. Повернулась посмотреть, о ком это она.

В руках у нее были леопардовые трусы.

О Регине

Все началось 4 июля 2008 года. Я что-то искала в Интернете и наткнулась на пост в ЖЖ какой-то незнакомой художницы Регины Шафир про Италию. Она поехала туда и вместо того, чтобы фотографировать, стала делать зарисовки тушью в блокноте. Никаких знакомых пейзажей, соборов, достопримечательностей. На страницах ее блокнота сидела тетушка-мечтательница, господин Весельчак, матрос Антонио, «Клаудиа на вокзале в Милане, с сумкой, похожей на целый дом», «Белинда, которая держит лавку домашней еды», «Джованни и чемодан, оба расстроены, что рейс задерживается». Маски, ботинки, мороженое, бокалы с граппой. В общем, всякая ерунда. Моя самая любимая ерунда!

Получалось так, что Регина карандашами и красками делает то же самое, что я пытаюсь сделать словами, – изобразить происходящее вокруг, какую-то живую жизнь в интересных декорациях, остановить это мгновение, которое, как водится, прекрасно. При этом она очень уместно цитирует моих любимых поэтов, умеет находить значительные детали и точно так же, как я, любит Италию.

А я как раз собиралась в командировку в Лондон, где она тогда жила, поэтому написала ей письмо с просьбой о встрече. Мало, конечно, было шансов, что она согласится. Незнакомый человек ни с того ни с сего зовет тебя выпить кофе. Подозрительно. Что ему нужно? Но я подумала, что художники должны быть все немного сумасшедшие, почему бы и нет? Такое приключение.