Подождать до рассвета

В «Резиденс-Отеле», где Ильдар снял за неприлично большие деньги номер из двух огромных комнат с видом на голубую лагуну, Алена чувствовала себя как дома. Будто она родилась и выросла именно в такой роскоши, и вела себя так, будто уже бывала здесь раньше. Удивительный талант адаптироваться к обстановке. Самому Ильдару Каримову, внуку татарской торфушки и тракториста, приехавших когда-то на заработки в Ярославль и всю жизнь проживших в бараке с земляным полом, было неуютно и неспокойно в этом дворце с высокими треугольными крышами и мраморными бесконечными колоннадами, в гостиной с пробковым полом, стенами, увешанными узорно плетеными циновками, и задрапированным тонким шелком потолком. Этот потолок почему-то не казался ему, как Алене, перистым облаком в небе, а напоминал изнанку крышки гроба, которой его накрыли. Ему все время хотелось вырваться из этой гостиной на волю.

Он поднимался утром чуть свет и уходил в просторный холл отеля, садился в низкое резное кресло и заказывал бодрым, несмотря на ранний час, официантам минеральную воду и мороженое с пальмовым сиропом. Или шел плавать в бассейн. Никто, кроме Ильдара, туда, кажется, не ходил. Все купались прямо в океане и загорали на белом песчаном пляже. Но Каримов боялся открытых водоемов с детства, когда едва не утонул в торфяном карьере: неудачно нырнул и ударился головой о корягу на дне.

Около восьми утра он шел на теннисный корт. К этому же времени туда подтягивался один пожилой, но бодрый и спортивный немец. Они играли пару партий, потом немец уходил завтракать, а Ильдар тащился в свой номер за женой.

Алена к этому времени уже возлежала в огромной ванне. Без пены, чтобы он видел ее совершенное тело. Вся ванная комната была отделана мрамором с голубыми прожилками, и Алена, нежившаяся в воде, казалась Ильдару тоже мраморной статуей, фарфоровой куклой, неживой и холодной.

Она всегда пыталась затащить в эту ванну и его, но он уворачивался и сопротивлялся. Затащить ей все же удавалось, но не всегда. Когда удавалось, Ильдар мысленно ставил галочку: секс был, и вздыхал облегченно. Словно двадцать лет вместе. Какой ужас…

Она каждый день упорно варила ему кофе. Он упорно не пил. Да, он знал, что кофе изумительный, но, как только брал в руки чашку, видел в темной ароматной жидкости призрак полутораметрового червяка, побывавшего в желудке Юрки Бритвина. И все — никакого кофе. Отвернуло. Он не мог обидеть Алену, совесть не позволяла, а потому изощрялся, как мог. Выходил пить кофе на балкон — и выливал прямо вниз. Просил жену срочно принести сотовый из спальни — и выплескивал в изящную кадку с экзотическим цветком. Пару раз удалось отказаться, сославшись на высокое давление. Вот нечем больше ему заняться на Маврикии, как придумывать способы избавления от кофе!

Они никуда не ходили вместе, кроме ресторана в завтрак, обед и ужин. Между трапезами — разбегались по своим интересам. Ильдар отправлялся играть в гольф. Алена — на массаж. Он шел в сауну, она — в центр красоты. Он — кататься верхом, она — на пляж. И оба были этим довольны. Действительно, будто двадцать лет вместе!

Алена иногда будто спохватывалась, начинала повсюду таскаться за мужем и делать вид, что ей безумно интересен гольф или она обожает лошадей. Потом эта блажь проходила, и она снова пропадала в водолечебнице или на ароматерапии. Однажды она все же затащила Ильдара в центр красоты с собой, и он случайно попал на занятия медитацией Тай Ши. Ему неожиданно очень понравилось сидеть на белом ковре в сложной, но очень удобной позе и отрешаться от всех мыслей. Мысли никуда деваться не желали, они упорно лезли в его и без того тяжелую голову, плодились и размножались.

В покое медитации под англоязычное бормотание инструктора-азиата приходило новое понимание проблем. Их не стало меньше, но они как-то выстроились ровными шеренгами и колоннами и бодро чеканили шаг, как на параде.

Если бы Камо Есакян любил свою жену, Ильдар бы понял его желание отомстить Стасу, покусившемуся на любимую женщину. Но Камо знал об их романе и раньше, а любил, сволочь, Машку Рокотову. Он не имел права мстить и отнимать у Стаса жизнь. Но отнял. И не только у Стаса, но и у его старухи-матери, которая покончила с собой от горя. Ильдар старался не допускать даже мысли о том, что его собственные угрозы и давление могли послужить толчком для этого самоубийства. Если он только впустит эту мысль в ровный строй других, он сойдет с ума. Нет. С этим все. Камо виноват, и наказание ему пусть определяет суд.