Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-Хилл

Получив от Эрдли Уилмота очередное послание — на сей раз на роль кандидата в любовники Элизабет Гаф был выдвинут некий солдат, — Уоддингтон написал на конверте: «Впервые слышу об этом солдате. Где он его откопал?» Но это было еще не все. Баронет принялся систематически бомбардировать письмами министерство. «Странное увлечение», — вывел на одном из них постоянный заместитель министра. «Просто мания какая-то» — комментарий к другому. И наконец: «Он что, хочет, чтобы мы взяли его на работу детективом?»

Возникали в письмах и другие подозреваемые. Джордж Лар-кин из Уоппинга спешил поделиться своей версией:

Сэр, три недели подряд у меня не выходило из головы убийство во Фруме. Засыпаю и просыпаюсь с мыслями о нем. И вот меня озарило — ведь настоящий убийца — мистер Кент. Предложенная же им премия — просто уловка. Мне кажется, что мистер Кент прошел в комнату к няне с определенной целью; ребенок проснулся и узнал отца; тот же, опасаясь разоблачения и домашнего скандала, задушил его, после того как няня заснула, а потом он отнес в уборную и перерезал горло.

Житель Блэнфорда по имени Дорсет писал: «Я убежден, что мальчика убила миссис Кент».

Сара Каннигэм, жительница западного Лондона, утверждала, что «постепенно пришла к заключению, что убийцей является брат Уильяма Натта и зять прачки, миссис Олли».

Другой лондонец, подполковник Моэм, проживающий на Гановер-сквер, поделился следующими соображениями:

Позвольте мне со всем почтением… призвать следствие выяснить, не хранился ли в доме, где был убит мальчик, хлороформ… если нет, то не покупали ли его в последнее время в ближайших окрестностях или в деревнях, в городах, где дети мистера Кента учились в школе… Думаю также, что стоило бы выяснить, не приобреталось ли (а может, было у кого-нибудь позаимствовано) оружие в непосредственной близости от тех же школ.

В докладной записке Мейну Уичер отметил, что Джошуа Парсонс не обнаружил в крови Сэвила никаких следов хлороформа. «Что же касается предположения, будто оружие могло быть приобретено в окрестностях или принесено мисс Кент из школы, то все необходимые следственные действия в этом направлении уже проведены».

На большинстве из подобного рода писем сохранились пометки Уичера: «Ничего ценного для расследования не содержится». Порой, впрочем, он едва не выходил из себя: «Со всем этим я уже сам справился». Или: «Со всеми, кто здесь упоминается, я встречался на месте и убедился, что никакого отношения к убийству они не имеют».

Единственное письмо, содержащее реальную информацию, а не домыслы, пришло от Уильяма Ги из Бата.

Что касается самого мистера Кента, то от приятельницы, вдовы директора школы, мне стало известно, что четыре года назад он оказался в таком затруднительном положении, что даже не смог вовремя внести полугодовую плату за обучение сына, то ли 15, то ли 20 фунтов. Не понимаю, каким образом можно жить в столь роскошном доме (не много равных ему найдется в тех краях) и в то же время не… (неразборчиво) бедному учителю.

Этот эпизод подтверждает, что Сэмюелу и впрямь, как на то намекает в своей книге Джозеф Степлтон, не хватало наличных; свидетельствует он и о явном недостатке внимания отца к сыну.