Подозреваемые

— Что с тобой? — удивился он, внося ее в квартиру и захлопывая дверь ногой.

— Я в прекрасном настроении, и я рада видеть тебя. Я люблю тихие субботние вечера. Но не слишком тихие. — Ее руки соскользнули с его шеи. — Что будешь пить?

— Ничего, спасибо.

— В таком случае давай займемся делом.

Она развязала пояс синего махрового халата.

Ночное безмолвие пронзил рев сирены. Мягко жужжал кондиционер, создавая в темной комнате ощущение безопасности. Скэнлон и Салли лежали на мятой простыне. Салли скрестила ноги и откинулась на подушку. Оба были голые, усталые, ленивые. Они приходили в себя после восхождения на вершину страсти.

— Ты думал о том, о чем мы говорили в прошлый раз? — нежно спросила она.

— О Джейн Стомер и обо мне?

— Да.

— Салли, я сказал тебе, что с этим покончено. У нее есть кто-то другой.

— Как сказал один человек, все кончается, когда приходит конец.

Скэнлон искоса посмотрел на нее.

— И что это, черт побери, означает?

— Это значит, что иногда женщины, которые считают себя униженными, лгут, чтобы причинить боль.

Он покраснел.

— Джейн Стомер не относится к такому типу женщин.

Темнота скрыла улыбку Салли.

Он повернулся к ней.

— А теперь я буду задавать тебе вопросы.

— Какие? — спросила она, глядя в потолок.

— Откуда этот интерес к моим делам?

— Я ко всем своим клиентам отношусь с участием, — как бы оправдываясь, сказала она.

— Но почему? Скажи мне, почему, Салли?

Она отвернулась и погрузилась в размышления. Наконец она спросила:

— Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему я не пью?

— Я никогда не думал об этом.

— Мне нельзя пить, потому что я принимаю фенобарбитал. У меня эпилепсия.

— Что? — Скэнлон растерялся.

— А знаешь ли ты, что я была помолвлена?

— Нет, не знаю, — ответил он, чувствуя, что положение становится щекотливым.

— Мне было двадцать два года, когда я влюбилась. Его звали Карло. Мы хотели жить в Парсипени и иметь четверых детей, двух мальчиков и двух девочек. Венчание должно было состояться в июне. Карло поручил своему свидетелю передать мне прощальное письмо за три дня до свадьбы. Оно до сих пор у меня. Я время от времени перечитываю его. Оно напоминает мне о том, каков мир на самом деле, если я иногда это забываю.

Скэнлон заключил ее в объятия.

— Мне жаль.

— Три месяца спустя у меня случился первый приступ. А через год я оказалась в Манхэттене. Очень одинокая. Я знала, что с моей болезнью мужа мне не найти, а о том, чтобы родить четверых детей, и вовсе не могло быть речи, верно? Так или иначе, однажды ночью я пошла в бар, где встречаются одинокие люди. Там я познакомилась с моим слепым психиатром. Он выглядел таким беспомощным и одиноким, когда стоял у стойки, переминаясь с ноги на ногу и теребя свою рубашку. В черных очках, с понурой головой. Я только один раз взглянула на него, и мое сердце сжалось от жалости. «Жить одному, в полной темноте — вот что такое настоящее одиночество», — подумала я. Я подошла к нему и познакомилась. Мы пошли домой вместе. — На ее лице появилась широкая улыбка. — Он был вторым мужчиной, с которым я легла в постель. Я была почти девственницей.

Он прижал ее голову к своей груди.

— Наутро он дал мне денег, и я их взяла. Он всегда платил за это и думал, что для него не может быть иначе. Я чувствовала себя по-своему любимой и нужной кому-то. После этого меня затянуло. Он присылал ко мне своих больных, и я давала им то лечение, в котором они нуждались. — Она высвободилась из его объятий и потянулась. — Мои клиенты любят меня, Тони. И я их люблю. Мы нуждаемся друг в друге. Они стали моей большой семьей и, странное дело, придали смысл моей жизни.

— Наверное, все мы должны играть теми картами, которые сдала нам судьба.

— Я как раз и хочу сказать, что ты не должен, Тони, ты способен переступить через свою ущербность. Нельзя тебе проводить жизнь в сексуальном подполье.

— Послушать тебя, так все чертовски просто, — удрученно сказал он.

— Это и правда просто. Тебе только надо понять, что все мы — продукт воспитания. Проследить связь между твоим детством, родителями и твоей нынешней жизнью.

— Ты так и не сказала, почему такое участие в моей судьбе.

Она взяла его за руку.

— Потому, что я люблю тебя и хочу видеть, что ты больше не зависишь от меня. Разве ты не знаешь, что получить любовь можно, лишь сперва научившись любить? Когда ты свою жизнь делишь с кем-нибудь, то делишь все — и хорошее, и плохое. Одно без другого невозможно, Тони. Отказавшись разделить свое горе с Джейн, ты изгнал ее из своей жизни. Ты отгородился от мира. И вот тебе наказание: ты спишь только с проститутками. Телом-то ты здоров. Если можешь со мной, сможешь и с любой другой женщиной.

Она покрутила пальцем у виска.

— Все здесь, детка. Тебе надо только уразуметь это.

Глава 20