Подозреваемые

Ее успокаивающий голос стал тише, в нем появились мягкие, усыпляющие нотки.

— Расслабьте свое тело. Почувствуйте, как это приятно. Почувствуйте, как расслабляются ваши члены и мозг. Ощутите тепло, разливающееся от лба по щекам и губам. Я хочу, чтобы вы поудобнее устроили язык во рту. Ощутите, как расслабляется ваш язык, ваша шея, грудь, руки, пальцы, живот, все органы. Расслабьтесь, расслабьтесь…

За стеклянной стеной Колон слегка толкнул локтем Скэнлона.

— Меня дрожь пробирает.

— Это потому, что она усыпляет всех твоих тараканов, — съехидничала Хиггинс.

Колон укоризненно взглянул на нее, пробормотал что-то нечленораздельное и снова повернулся к свидетельнице.

— …Почувствуйте, как проясняется в голове, а тело расслабляется. Я хочу, чтобы вы представили себе часы. Смотрите, как стрелки движутся назад, уносят вас в прошлое, в тот четверг в парке Макголдрик. Видите себя в парке? Скажите мне, что вы делаете?

— Я играю с Дженифер. «Красивая маленькая девочка. Мама любит тебя. Взгляни-ка на эти щечки! Какие они хорошенькие!»

— На соседней скамейке сидит старый человек, — сказала детектив. — Расскажите мне о нем. Сосредоточьтесь на нем и расскажите все, что можете.

— Он одет в мешковатые черные брюки, заляпанные краской. На нем грязный белый пуловер и какая-то армейская куртка. Ему, наверное, жарко во всей этой одежде. Волосы у него седые и нечесаные, лицо изборождено морщинами. Я улыбнулась ему. Он мрачно взглянул на меня. Пошел он к черту! У него на коленях сумка, набитая тряпьем и старыми журналами. Он запустил руку в сумку и достал пакет с орешками. У него женские часы на тонком золотом браслете. Он бросил пакет от орешков на землю. Один голубь схватил орешек. Подбежали другие голуби.

Детектив Гереро пристально посмотрела на стену.

— Продолжайте.

— Его ноги сдвинуты, как у женщины, а не расставлены. У нее старое лицо, но ее глаза молодые и подвижные, так и стреляют туда-сюда, ищут кого-то в парке.

Скэнлон побелел от злости и ударил кулаком по стене.

— Женщина!

— Похоже, что это действительно так, — согласилась Хиггинс. — Помните следы крема на ореховой скорлупе?

— …Что еще вы можете сказать мне об этой женщине?

— Она только что поднялась со скамейки. Она уходит. Где Том? Он очень долго ставит машину. Дженифер, ты описала маму!

Глава 17

Во второй половине дня Скэнлон вернулся из научно-исследовательского отдела к себе в участок и тотчас сел просматривать папку с делом. Особенно его интересовали свидетельницы. Если то маловыразительное лицо было женским, вполне вероятно, что преступница — одна из них.

Изучение места преступления в доме Циммерманов показало, что убийца весил около ста восьмидесяти пяти фунтов и его рост составлял примерно пять футов и одиннадцать дюймов.

Ни одна из причастных к расследованию женщин не подходила под эти параметры. «Значит, убийц было двое, — рассудил Скэнлон. — Но в таком случае, как же связаны оба преступления?»

Скэнлон раскрыл показания двух женщин, шедших в универсам и видевших, как преступник выбежал из кондитерской и бросился к фургону. Сомнений в их полной непричастности к преступлению не было.

Так, теперь показания Донны Хант. Скэнлона интересовало, почему Донна не попросила его вернуть весьма смелую фотографию, сделанную Галлахером. Могла ли эта скромная домохозяйка участвовать в убийстве? Скэнлон перечитал фразу из показаний: «Свидетельница нервничает, ерзает на стуле. Колон подал свидетельнице стакан воды».

Затем Скэнлон открыл показания Мэри Энн Галлахер, вдовы погибшего лейтенанта, внимательно прочел их, обдумывая и взвешивая каждое слово. Придя к выводу, что вдова Галлахера вконец убита горем, он отложил бумаги и уже протянул руку к следующему протоколу, когда в кабинет легкой поступью вошел Лью Броуди и сообщил:

— По радио сейчас сказали, что кто-то подложил бомбу в ассоциацию патрульных.

— Кто-нибудь пострадал? — с любопытством спросил Скэнлон.

— Пока не сообщали. Доклады все еще поступают.

— Забавный город, — пробурчал Скэнлон и опять взялся за дело.

Перед ним лежали показания Рины Бедфорд, студентки колледжа, лихо водившей «порше», обожающей острые ощущения и пришедшей в участок в сопровождении своего ушлого дядьки. Скэнлон вспомнил ее нежное девичье лицо и словно бы услышал уверенный голос, каким Рина описывала свои любовные похождения. Он был бы удивлен, окажись такая девица способной на убийство.

Затем он раскрыл показания Мэри Познер, жены управляющего Сая Познера. Эта дама с острым язычком отрицала всякое участие в плотских утехах Галлахера. Она сказала Скэнлону, что Сай Познер — ее последняя надежда. А что, если Галлахер пытался шантажировать ее? Доллары в обмен на фотографии с обнаженной Мэри Познер? Галлахеру нужны были деньги, Чтобы расплатиться с Тикорнелли. Две тысячи сто пятьдесят долларов — именно столько было обнаружено в машине Галлахера спрятанными в запасном колесе. Шантажировал ли он ее?