Подозреваемый

– Грейси не пользовалась гаражом. Машина была ей не нужна. В гараже были большие деревянные двери, открывавшиеся наружу, а внутренние двери вели в прачечную. Первым делом я там прибрался, вытащил мусор и помыл стены.

– Тебе нельзя было шуметь.

– Точно.

– И ты развесил китайские фонарики?

– Несколько сотен. Они мерцали, как звезды.

– А затем ты раздобыл большой мешок.

– Да-да. Мне понадобилось четыре дня. Я ездил на велосипеде с большим мешком за плечами. Люди, наверное, думали, что я уборщик или смотритель парка.

– Может, они думали, что ты сумасшедший.

– Вероятно.

– Такой же сумасшедший, как и мы?

– Ага. – Я украдкой бросаю взгляд на Джулиану, но она воздерживается от колкостей.

– А что было дальше? – спрашивает Чарли.

– Ну, утром в свой день рождения Грейси спустилась вниз, и я попросил ее закрыть глаза. Она взяла меня за руку, и я повел ее через кухню в прачечную, а потом в гараж. Когда она открыла дверь, целая лавина листьев взметнулась в воздух и закружилась вокруг нее. Я сказал: «С днем рождения!» Надо было видеть ее лицо. Она посмотрела на листья, потом на меня. На мгновение я подумал, что она рассердилась, но она улыбнулась мне такой чудесной улыбкой!

– А я знаю, что произошло потом, – говорит Чарли.

– Да. Я тебе уже рассказывал.

– Она бросилась в листья.

– Ага. Мы оба. Мы подбрасывали их в воздух коленками. Мы кидались листьями друг в друга и сгребали их в горы. В конце концов мы так выбились из сил, что рухнули на кипу листьев и лежали рядом, глядя на звезды.

– Но ведь это были не настоящие звезды?

– Да, но мы притворились.

Вход на кладбище Кенсал-грин находится на улице Харроу-роуд, и его легко не заметить. Джулиана ведет машину по узкому проезду и паркует машину среди деревьев, как можно дальше от дома сторожа. Глядя сквозь лобовое стекло, я вижу аккуратные ряды могил, дорожки и клумбы.

– Это противозаконно? – шепотом спрашивает Чарли.

– Да, – отвечает Джулиана.

– Не совсем, – поправляю я, принимаясь вытаскивать коробки и передавать их Чарли.

– Я могу понести две, – объявляет она.

– Хорошо, я возьму три, а потом вернемся за остальными. Если, конечно, мама не хочет…

– Мне и здесь хорошо. – Джулиана даже не двинулась со своего водительского кресла.

Мы пускаемся в путь, поначалу держась близ деревьев. Длинные пальцы лужаек вытянулись между могил. Я шагаю осторожно, боясь наступить на цветы или споткнуться о могильную плиту. Звуки с Харроу-роуд постепенно затихают и сменяются пением птиц и гулом периодически проходящих мимо поездов городской железной дороги.

– Ты знаешь, куда идти? – слышится сзади голос Чарли, которая слегка запыхалась.

– Туда, к каналу. Хочешь отдохнуть?

– Все в порядке. – В ее голосе появляется нотка сомнения. – Папа?

– Что?

– Помнишь, ты рассказывал, как Грейси любила подкидывать ногами листья?

– Да.

– Раз она умерла, она ведь не сможет подкинуть эти, правда?

– Правда.

– Я хочу сказать, она ведь не может снова ожить. Мертвые не оживают, ведь так? Потому что я смотрела страшные мультики о зомби и мумиях, которые оживали, но ведь взаправду такого не бывает?

– Не бывает.

– А Грейси сейчас на небесах? Она ушла туда, да?

– Да.

– Так зачем же нам эти листья?

В таких случаях я обычно отправляю Чарли к Джулиане. А она посылает ее ко мне со словами: «Твой отец психолог. Он лучше знает такие вещи».

Чарли ждет ответа.

– То, что мы делаем, символично, – говорю я.

– Что это значит?

– Ты слышала, как люди говорят: «Дорого внимание»?

– Ты всегда говоришь мне это, когда я получаю в подарок то, что мне не нравится. Ты говоришь, что я должна быть благодарна, даже если подарок – дрянь.

– Я не совсем это имею в виду. – Я пытаюсь зайти с другой стороны. – Тетя Грейси не сможет по-настоящему подбросить вверх эти листья. Но где бы она ни была, если она смотрит на нас, я уверен, она рассмеется. И она оценит то, что мы для нее делаем. Вот что дорого.

– Она будет подбрасывать листья на небесах? – добавляет Чарли.

– Совершенно верно.

– Как ты думаешь, ей придется выходить из рая или листья принесут прямо туда?

– Не знаю.

Я ставлю свою ношу на землю и забираю коробки у Чарли. На могиле Грейси – простой гранитный квадрат. Поверх медной таблички лежит забытая кем-то грязная лопата. Я тотчас представляю себе гробокопателей, прервавшихся на чай, да вот только теперь у них в ходу машины, а не ручной труд. Я отодвигаю лопату, а Чарли натирает надпись рукавом своей лыжной куртки. Я подкрадываюсь к ней и опрокидываю ей на голову полную коробку листьев.

– Эй! Это нечестно! – Чарли хватает пригоршню листьев и заталкивает их мне за шиворот. Вскоре листья кружатся вокруг могилы. Плита Грейси полностью исчезает под нашим осенним приношением.

За моей спиной кто-то громко откашливается, и я слышу, как Чарли вскрикивает от неожиданности.

Сторож, подбоченясь, стоит на фоне бледного неба. На нем зеленая куртка и пара замызганных резиновых сапог, которые, кажется, ему велики.

– Не объясните ли, чем вы занимаетесь? – спрашивает он ровным голосом. Подходит поближе. У него плоское круглое лицо с широким лбом, лысина. Мне он напоминает паровозика Томаса из мультфильмов.