Подозреваются в любви

— Даш, я понимаю, ты переживаешь, но ведь я ни в чем не виноват, ты сама только что сказала. Зачем ты со мной так? Я стараюсь… Я весь извелся за вчерашний день. Да и сегодня тоже… Я люблю тебя.

— Ты можешь помолчать?

Странно, когда они познакомились, Кирилл казался ей циничным, хамоватым, напористым — и это возбуждало. Теперь перед ней сопел носом стареющий Дон Жуан. Клянчил любовь, будто милостыню. Ну, не любовь, конечно, а секс, ласку, внимание и понимание. И хорошо бы еще капитал в придачу.

— Кстати, — вспомнила Даша, — деньги я не взяла. Вернее, взяла, но уже обратно положила. Было слишком рискованно…

Она испытующе посмотрела на него, ожидая реакции.

— Конечно, — Кирилл наклонил голову, разглядывая коврик на полу, — ты правильно сделала. Вот Степка найдется, тогда и будем думать, да?

— Нет, думать надо сейчас, — отрезала Дашка.

Говорить с ним о сыне было невозможно.

— Ну, не пей ты из горла, я прошу тебя! Давай я в бокал налью…

Потом она позволила отнести себя в постель и плакала, уткнувшись в подушку с чужим запахом.

— Дашенька, ну что ты, не надо, вот увидишь, все наладится. Любимая моя, не плачь, пожалуйста!

Ах, ах — хитросплетение слов, улыбок и ласковых прикосновений. С этим она собиралась строить будущее? А где, позвольте, сильное мужское плечо? Где страстный, густой, командный голос, который при случае утешит и одернет?

— Дашутка, а давай я тебе еще вина принесу, хочешь?

Наверное, и влюбленности не было, думала она, ни с его стороны, ни с ее тем более. Надо же — вина принесу! Будто Дашка ребенок, который может утешиться новой игрушкой, будто она вообще хочет утешиться. Она мечтала только, чтобы он оставил ее в покое.

— Я у тебя на ночь останусь, — неожиданно сообщила Даша.

Кирилл, сидя на краю постели, поерзал. Захрустело под ним шелковое бурое покрывало.

— То есть… На всю, да? А муж?

— Мой будущий бывший? — Она вопросительно подняла брови.

Все затевалось только ради него — будущего бывшего. Проще говоря — настоящего.

Весь это фарс был местью униженной, обиженной женщины. Но Андрей не обижал ее и не унижал. Просто Даша чувствовала себя таковой и ничего не могла с этим поделать. Она уже дала оценку произошедшему, покрасила его в черный цвет и повесила в траурной рамке у себя на груди. Каждый волен сам выбирать палитру…

Даша отказывалась признавать собственные желания. Скажи она себе откровенно — ты хочешь его задеть! Ты хочешь его вернуть! Ты хочешь растормошить его, чтобы снова почувствовать страсть его рук и губ.

Было бы все иначе. Больно, но светло.

— Муж объелся груш, — хихикнула Дашка, вытирая слезы.

— Даш, но он же догадается…

— И плевать! Какое ему дело? Мы ведь живем вместе только из-за сына, понял? Так что я остаюсь! Не могу больше видеть его мерзкую рожу, его лживую, надменную рожу!

— Что ты на меня-то орешь? — подскочил Кирилл.

Даша перевела дыхание.

— Иди ко мне.

Он, словно обиженный ребенок, послонялся еще по комнате, делая вид, что ее предложение вовсе не заинтересовало его. Даша сняла с распаренного тела полотенце, тряхнула мокрыми волосами. Несмотря ни на что, ей нравилось ощущать жадный взгляд любовника, каждой клеточкой чувствовать извечную мужскую потребность, напряжение, повисшее в воздухе, собственное участившееся дыхание.

— Кирилл! — требовательно позвала она.

Он пересек комнату одним прыжком, на бегу скидывая рубашку. Подпрыгнул, пытаясь избавиться от брюк. Даша не помогала, сидела, сложив руки на коленях, и наслаждалась его возбуждением.

— Черт! — Кирилл запутался в штанине и потешно размахивал руками, стараясь удержать равновесие. — Я упаду сейчас!

Она только улыбнулась.

— Ну, Дашка, погоди! — наконец справился он и пошел на нее, горделиво выпятив мужское достоинство.

Даша откинулась на спину, предвкушая удовольствие.

И тут мощный удар сотряс входную дверь.

— Всем лежать! Ручки кверху, ап!

На пороге комнаты возник с автоматом в руках и воинственным выражением лица молодой, накачанный парень. Дашка тут же узнала его. Это был один из охранников ее мужа, Митька, кажется. От изумления Даша забыла прикрыться и оставалась лежать, бесстыдно раздвинув ноги и открыв рот.

— У? — Кирилл вопросительно задергал бровями.

— О! — Увиденное потрясло Митьку не меньше, чем хозяина квартиры.

И вдруг Дашка увидела мужа. Он появился в прихожей — высокий, прямой, взъерошенный какой-то, с пистолетом в руках.

Даша машинально натянула простыню до подбородка. Спасения не было. Единственным выходом сейчас ей представлялся глоток цианистого калия.

Заглянув в комнату, Андрей не вымолвил ни слова. Зато следующий посетитель — начальник охраны Николай, — смущенно крякнув, разразился целой речью, сказанной, правда, шепотом, но таким яростным, что всем было слышно.

— Я тебе чего говорил, паршивец! — ткнул он автоматом Митьке в бок. — Кого ты собрался здесь обезвреживать-то? Похитили, похитили… Я что тебе велел делать, а? Какого черта ты в квартиру поперся!

— Я думал…

— Все вышли отсюда! — тихим страшным голосом приказал Андрей. — Быстро!

Митька, налившись помидорным соком, развернулся и хлопнул дверью. Николай последовал за ним.