Подозреваются все [Мы все под подозрением]

Мы стояли как раз у противоположных дверей, прямо на виду, все три исключительно хорошо причёсанные, все, несомненно, достаточно интересные и, что самое важное, все совершенно разные. Чёрная, жгучая, прекрасно сложенная Моника, худощавая, светловолосая, зеленоглазая Анка и я, что-то среднее между ними, но тоже не из самых плохих.

Прокурор взглянул на нас, и хотя выражение его лица не изменилось, однако в глазах у него блеснуло нечто хорошо мне знакомое. Никаких сомнений, стопроцентный мужчина!

— Черт побери… — шепнула Моника с явным одобрением.

Трое мужчин заглянули на минуту в конференц-зал, затем направились в последнюю комнату, которая была пустой, так как Моника стояла с нами, а Ольгерд сидел у Витека в кабинете. Мы молча наблюдали за ними, потрясённые незаурядной внешностью прокурора.

— Ну? — сказала Ядвига. — Что я вам говорила?

— Хо-хо, — отозвалась Анка, что можно было истолковать по-разному, но через минуту добавила с сомнением: — Он, наверное, нетипичный?

Вместе с ними я тоже находилась в состоянии созерцания, но внезапно меня озарила превосходная мысль. Я покинула их и на цыпочках вошла в дамский туалет.

В каждом бюро есть свои тайны. В дамском туалете было такое местечко около умывальника, из которого можно было услышать любой звук в комнате главного бухгалтера, при условии, если расположиться там на корточках или на четвереньках. Об этом случайно стало известно только нам с Алицией. Мы открыли этот секрет, когда однажды у Алиции порвались бусы. Теперь я застыла в этом неприглядном месте в довольно странной позе и слушала…

Капитан, которого я узнала по голосу, как раз закончил описывать обстоятельства преступления и расположение помещений в бюро, после чего мне удалось услышать объяснение самого непонятного обстоятельства.

Я узнала, что Тадеуш был оглушён сзади твёрдым предметом, осторожно опущен на пол, а затем задушен этим несчастным пояском. Твёрдым предметом оказался наш служебный дырокол, единственная вещь в конференц-зале, на которой не было обнаружено никаких отпечатков пальцев.

— Примите во внимание, — говорил капитан, — что его ударили достаточно легко, так что он, по-видимому, только на мгновение потерял сознание. Кожа на голове, правда, содрана, но кость не задета. Это преступление было инсценировано определённым образом. По каким-то причинам убийце было нужно, чтобы все выглядело именно так, как было перед этим предсказано…

Я замерла на четвереньках под умывальником, и холодная дрожь пробежала у меня по спине. В свете его объяснений я даже сама себе казалась наиболее подозрительной.

— …кто последний им пользовался?

— Ещё не знаю, мы должны будем это установить…

Я грустно и сочувственно покачала головой. Расследование на тему, кто последний пользовался дыроколом в нашем бюро, могло продолжаться до судного дня. В нормальных обстоятельствах, неизвестно почему, никто никогда не хотел признаваться в пользовании ни одной из постоянно нужных вещей, а теперь, после преступления?.. Все отопрутся!

Капитан продолжал дальше, все больше пробуждая мой интерес:

— Среди вещей, найденных при убитом, находилось вот это!..

В комнате главного бухгалтера наступила минутная пауза, потом кто-то из мужчин протяжно свистнул. Мне стало безумно интересно. Что такое они могли найти у Тадеуша?!..

Мужчины продолжали молчать.

— Интересно, — наконец сказал кто-то из них.

— Надо все внимательно обдумать, это может быть исходным пунктом…

Я чуть не сошла с ума в этом дамском туалете. Отдала бы не знаю что, чтобы хоть на минуту заглянуть туда! Неслыханно взволнованная, я продолжала слушать дальше, как трое мужчин комментируют высказывания Марека на тему «почему именно Столярек?» и принимают во внимание возможность ошибки в том, что касается жертвы, как собираются выяснить, не — замышлял ли кто бросить подозрение именно на меня, и как оценивают нашу психику на примере картины Лешека.

— …вы сами должны это увидеть, — сказал капитан.

Потом я услышала недоброжелательное высказывание о Яреке, который явно что-то крутит со своим присутствием на рабочем месте, и наконец прокурор, голос которого я уже отличала, сказал:

— Ничего не поделаешь, панове, мы должны немного отступить от процедуры. Начинаем допрос на месте. Если выпустим их домой, все пропало и мы ничего не узнаем. Займём кабинет и этот конференц-зал, как только уберут труп…

Так и не узнав, что за предмет был найден у Тадеуша, я вышла из туалета совершенно заинтригованная.

В центральной комнате была почти дружеская атмосфера. Большое количество собравшихся комментировало действия следственных властей и обсуждало методы поисков преступников.

Высказывались различные и совершенно нереальные предположения. Збышек повернулся ко мне.

— Пани Ирена, я хотел извиниться перед вами.

— За что?!

— За то, что я вам говорил. Извините меня, я был в жутком состоянии.

— Пан Збышек, во-первых, вы прекрасно знаете, что я питаю к вам слабость и все вам прощу, а во-вторых, не преувеличивайте. Мы все нервничали и все говорили разные глупости.

— Но я бросил на вас подозрение.