Подозреваются все [Мы все под подозрением]

— Хорошо, но зачем бросать в дьявола моими циркулями? — с большим неудовольствием спросил Януш, залезая под стол Витольда и собирая рассыпанные предметы. — А где кронциркуль?! — вдруг заорал он ужасным голосом. — Твой дьявол забрал?!

— Ничего он не забрал, это порядочный дьявол. Вон твой кронциркуль…

— Откуда здесь взялся дьявол среди бела дня? — удивился Казик. — В полночь, это я понимаю…

Я немного остыла после беседы со злым духом и теперь была готова даже работать, лишь бы только не думать.

Следственные власти очень помогли мне в этом. Они внезапно собрали всех сотрудников, причём женщин поместили в кабинет а мужчин — в конференц-зале. Эта дифференциация нас очень заинтересовала.

Я послушно шла в кабинет, когда внезапно по дороге увиделся что прокурор и капитан входят в комнату Ольгерда. Я не собиралась быть чрезмерно лояльной, кроме того, инсинуации дьявола в высшей степени взволновали мену поэтому у воспользовавшись всеобщей суматохой, быстро свернула и вошла в дамский туалет. Там я заняла необходимую позицию, стараясь по возможности не дышать.

— Нужно составить график отсутствия, потому что иначе мы сойдём с ума, — сказал прокурор. — Невозможно никого исключить…

В этот момент я услышала, что кто-то вошёл на мужскую половину туалет после чего стала свидетелем удивительного явления. В мужской кабине раздались какие-то странные приглушённые звуки, а затем в дамской полилась вода. Я не успела даже задуматься над этим странным обстоятельством, потому что под дверью услышала голоса милиционеров и должна была немедленно выйти. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь сориентировался, что я торчу в туалете в следственных целях.

«График отсутствия, гениально! — подумала я одобрительно. — Мы тоже…» В кабинет я пришла последней. Следственные власти, вызвавшие подкрепление в виде особ женского пола, в обоих помещениях одновременно провели личный обыск. Это продолжалось довольно долго, и в течение этого времени на территории мастерской производился ещё один обыск. Результаты как одного, так и другого нам раскрыты не были.

Перед самой полночью Ярек решился, наконец, сказать, что его не было, и нас всех отпустили. Мы были так измучены, что никому даже в голову не пришло пойти выпить, зато такси мгновенно расхватали с двух стоянок. Никого не задержали, но следствие по делу таинственной смерти Тадеуша пока осталось незавершённым…

* * *

Витольд, у которого закончился отпуск, был единственным человеком, прибывшим назавтра на работу точно в половине восьмого. Причина удивительной пустоты в мастерской была ему совершенно непонятна вплоть до прихода пани Глебовой, которая дала исчерпывающие объяснения, что привело его в состояние крайнего возбуждения.

— Это невероятно! — говорил он, когда наша комната уже наполнилась людьми. — Если бы я знал, что пани Глебова не способна на такие шутки, никогда бы этому не поверил! У меня в голове это не умещается!

И это действительно сделал кто-то из вас?

— Вы же знаете Иоанну! Поклялась, что никого чужого не было.

— Может быть, она выходила на минутку?

— Милиция уже это проверяла. Сидела как пришитая и только один раз вошла в кабинет, не закрывая за собой дверь. Именно тогда сбежал Ярек, который как раз и ждал этого момента, но он сделал это ещё при жизни. То есть при жизни Тадеуша. А когда возвращался, то тут уже все его видели.

— Да… И ничего не известно? Кого они подозревают?

— Всех. Мы друг друга тоже. Дьявол знает…

Помимо воли я беспокойно глянула в угол за столом Витольда, но дьявола там не было. Витольд сидел на своём месте, ошеломлённо покачивая головой.

— Ну подумайте, а я принёс пластик для абажура. Кто бы мог предположить, что здесь случилось нечто подобное!

— Покажи пластик! Где он у тебя?

— Здесь. Кусочек, но есть и такой же большой, в листах…

Пластик Витольда возбудил огромный интерес. Ещё перед его отпуском нас охватила мания изготовления торшеров. Мы изыскивали возможности использования самых разных материалов, совершенно не считаясь с их предназначением. Витольд тогда принёс бумагу, изогнутую очень сложным способом, позволяющим получить интересный световой эффект, и теперь мы собирались этим же способом изогнуть жёсткий хрупкий пластик. Вчерашнюю трагедию отделяла от нас целая ночь, мы вернулись к нормальному настроению, только Витольду было как-то не по себе. Но поскольку в этих сенсационных событиях он сам участия не принимал, к тому же мало знал покойника, то и он быстро пришёл в себя. Единственное, что нам осталось от вчерашнего дня, это странное нежелание работать. Значительно интересней было заняться творчеством из пластика.

Они оба с Янушем отрезали кусок пластика и стали его изгибать, что оказалось не таким простым делом, как им казалось вначале. С интересом наблюдая за их усилиями, мы вставляли разные новаторские предложения.

— Может быть, надрезать бритвой? — предложил Веслав. — Чуть-чуть, сверху.

— Ничего из этого не выйдет, — ответил Януш, — я уже пробовал.

— Подложи рейсшину!

— Нет, погоди, рейсшина слишком толстая! Надо что-то потоньше… Линейка! Держи!..