Подозрительная труба, Логика и Пунтиллятор Шмульдерсона

– Ну вот, взять например, водку. У водки есть одно настоящее имя – водка. Но не всегда удобно называть водку ее настоящим именем. Ну когда ты на работе, или когда ты уже пьяный, а хочешь взять еще, или когда ты с девушкой или вообще. Ну вот и придумали. Бутылку водки называют «пузырь», или там, бутылку поменьше – «шкалик», а саму водку – ну там горючим, или ситром, или лимонадом, или еще как-то, чтобы кому надо было понятно, что это водка, но чтобы настоящего имени при этом не называть. Очень удобно.

– Весьма сомнительное удобство, – не согласился ослик. – Я бы предпочел пить водку только в тех ситуациях, когда вполне удобно называть водку ее настоящим именем.

– Многие бы так хотели, – мечтательно сказал Валера, – только жизнь у нас, к сожалению, такая, что не всегда это получается.

– Если бы это хотя бы касалось только водки, – добавил я, – было бы еще ничего. Жизнь, к сожалению, такая, что синонимов хоть отбавляй! Чем тяжелее становится жизнь, тем больше придумывают всяких синонимов. Люди все чаще спорят о разных вещах, а под конец оказывается, что все имеют в виду одно и то же, только называют по-разному. Дело в том, что неприятности со всеми случается одни и те же, но случаются они при разных обстоятельствах. Я думаю, что в этом и есть причина появления синонимов. Вот поэтому я и считаю, что у каждой вещи обязательно должно быть свое настоящее имя, и притом только одно. Когда все устанут прятаться от своих бед, спорить и называть вещи вокруг да около, тогда кто-нибудь самый смелый обязательно предложит начать называть вещи только их настоящими именами, и тогда сразу всё станет ясно.

– Что станет ясно? – решил уточнить ослик.

Я задумался. А действительно, что станет ясно? Что водка называется водкой? Так это и сейчас ясно…

– А кстати, как они узнают, какое именно имя настоящее? – спросил Буридан с большим интересом.

– Ну как, Валера же сказал, что то имя, которым назвали вещь в самый первый раз, и есть настоящее.

– И что, Вы всерьез считаете, что у всех без исключения совпадут мнения по этому вопросу? Какие у Вас для этого есть основания?

Оснований, вобщем, не было никаких, и я как-то сразу растерялся. Валера оказался посообразительнее:

– Ну полноте, уважаемый Буридан, безвыходных ситуаций не бывает. Соберут комитет по стандартам и быстренько установят правильные имена.

– Ну конечно! – в восторге завопил осел, лягнув копытами от избытка чувств. – Я так и думал! Комитет по стандартам! Я оставляю в стороне моральную сторону дела, связанную с поручением какому-либо комитету переписывать историю. Подойдем к вопросу только с рациональной стороны. Скажите мне, молодые люди, а как этот ваш комитет будет разбираться со словами, не имея перед собой всех соответствующих им вещей? Если бы можно было принести в комитет образец каждой вещи и приклеить к ней ярлык с ее настоящим именем, все было бы еще вполне поправимо. Но как Вы принесете в комитет вещь под названием «философия» или «пространство» или «нравственность»? Значит, Ваш комитет сможет работать только со словами. Но согласитесь, что никакой комитет не может знать все слова. Значит, Ваш комитет по стандартам проблемы не решит. Кроме того, если уж начнут разбираться с проблемой, то одного комитета покажется мало, организуют несколько, и каждый комитет решит все по-своему, и тогда уж точно никто не будет знать, как что правильно называть, и чему верить.

– Но ведь кроме имени-звука еще есть имя-идея! – неожидано нашелся я. – Понимаете не название вещи, которое, в отличие от ее имени, может меняться, и не сама вещь, а идея вещи!