Подпёсок

Я иду по ограде, которая кажется бесконечной. Но откуда-то я знаю, что она все же где-нибудь да кончится. Я знаю, что она будет тянуться столько же, сколько моя жизнь.

– Не останавливайся, – приказываю я себе.

Руки в стороны, поддерживаю равновесие.

С обеих сторон воздух и земля пытаются вынудить меня к прыжку.

В какую сторону прыгать?

Час ранний, раннее утро. То время, когда еще темно, но ты знаешь, что день уже наступает. Синева сочится сквозь черноту. Звезды меркнут.

Ограда.

То она каменная, то деревянная, а то и вовсе из колючей проволоки.

Я иду по ней, и меня постоянно сманивают ее края.

– Прыгай, – шепчет каждая сторона. – Прыгай сюда.

Расстояние.

Где-то там, вдали лают собаки, но голоса у них будто человечьи. Собаки лают, но я озираюсь и не вижу их. Только лай, он и следит, как я иду по ограде.

В небе лиловеет.

Немеют ноги.

Мурашки бегут по правому боку.

Страх удара.

Переставляю ноги.

Никого.

Шаг за шагом.

Впереди колючая проволока.

Куда спрыгивать?

Кого слушать?

Маргаритковое солнце, каштановое небо.

Верхний краешек солнца – насупленностъ.

Нижний край – улыбка.

Пасмурный день.

Небо обложено мыслями.

Мысли и есть небо.

Ступаю по ограде.

По одну сторону ограды победа…

По другую… поражение.

Иду.

Иду, держусь.

Решаю.

Пот ручьем.

Он выпадает на меня, кем-то пущенный, струится по лицу.

По одну сторону победа.

По другую поражение.

Облака нерешительны.

Они пульсируют в небе, как барабан, как сердце.

Я решаю…

Я прыгаю.

Вверх. Ввысь.

Ветер подхватывает меня, и высоко в небе я понимаю, что он вынесет меня на ту сторону ограды, на какую захочет.

И куда я ни упаду, уже скоро, я знаю, что придется снова влезть на стену и идти дальше, но пока я еще в воздухе.

14

Куда я пошел потом?

Что я делал?

Как все повернулось?

Что ж, в принципе, уже конец, и на нескольких оставшихся страницах будут все ответы. Не думаю, что они вас удивят, хотя все бывает. Мне неизвестно, умница вы или тупица. Откуда мне знать, вдруг вы Альберт Эйнштейн или выиграли какую-нибудь премию по литературе, а может, вы просто средний человек, как и я.

Так что можно перейти сразу к делу: я расскажу вам, чем все, в общем, закончилось в ту зимнюю пору моей жизни. Конец начинается так:

Уныние.

Я кис все воскресенье и в понедельник в школе. Внутри у меня что-то колыхалось, подымаясь из живота, оно вытягивало руки и изнутри сдирало с меня кожу. Жгло.

В среду в школе я перекинулся парой слов с Грегом: в основном из-за того, что увидел на его лице следы побоев.

– Что с тобой случилось? – спросил я, столкнувшись с ним на дорожке.

– Да, фигня, – ответил он, – ничего.

Но нам обоим было предельно ясно, что ребята, которым он покупал дурь, все же не оценили его стараний, даже после того, как он раздобыл денег.

– Тебя все же прижали, да? – спросил я.

Я мрачно улыбнулся, а следом и Грег.

– Прижали, ну. – Он покивал. Улыбка у него была знающая, ироническая. – Они решили подкинуть мне за неудобства, которые я им доставил… У того чувака дурь кончилась, им пришлось искать нового продавца. Мои трудности им до фонаря.

– Ну что, справедливо, – заключил я.

– Ну, наверное, ага.

Через несколько секунд мы разошлись в разные стороны, и, оглянувшись, я посмотрел Грегу вслед и попробовал молиться за него, в духе тех молитв, которые я говорил раньше в этой истории, но у меня не получилось. Не смог. Не спрашивайте, почему. Я надеялся, у него все будет норм, но молиться об этом не находил в себе сил.