Подполковник медицинской службы

- Салонные условия испытания, - сказал Курочка. - Залив, шлюпка идет. Надо думать об океане, о травмированном летчике, а не о детских игрушках вроде этой.

И засмеялся злым тенорком.

- Но вода и тут имеет минусовую температуру, - с недоумением ответил Калугин. - Что же касается до травмированного летчика, то Дорош, если я не ошибаюсь, плывет сейчас с протезом. И вообще я не понимаю твоего тона, Федор Тимофеевич.

- А я понимаю, - сказал Левин.

Курочка предложил выпить, и Калугин открыл фляжку с коньяком. Шеремет светил фонари-ком, покуда всем налили, и, сердито фыркая, выпил свой стаканчик.

- Э-ге-ге-ге! - кричал Дорош. - Ищите меня, хлопцы, бо я далеко.

Это ему казалось, что он далеко, на самом деле шлюпка шла за ним следом. И при свете сильного электрического фонаря все видели, как Дорош ест и даже пьет.

Акт писали в госпитале, в ординаторской. Курочка, Калугин и Дорош сидели рядом на клеен-чатом диване и пили чай стакан за стаканом. Шеремет расхаживал по комнате из конца в конец.

- Ну, так вот, - сказал вдруг Курочка, - я думаю, что резюмировать это надо в следующем духе...

Он обвел всех веселым взглядом, подумал и заговорил медленно, подбирая слова:

- В таком духе, что испытания прошли удовлетворительно, что костюмчик в общем и целом, и так далее... но! Но! Вот тут-то и есть загвоздка. Но костюмчик не предусматривает случаев падения летчика в бессознательном состоянии лицом вниз, понимаете?

В ординаторской стало очень тихо. Шеремет остановился. Зажигалка горела в его руке, он так и не закурил.

- А ведь падение лицом вниз вещь распространенная, не так ли? спросил Курочка. - Поэтому предложить авторам костюмчика разработать и решить задачу автоматического поворота или поворачивания пострадавшего на спину в воде. Так? Ну-с, и покуда авторы эту задачу не решат, дело полагать законсервированным.

Шеремет наконец прикурил.

- Этим мы и закончим, - сказал Курочка, - но не навсегда, конечно, а только на нынешнем этапе. Вопросы есть?

Вопросов не было.

Александр Маркович молча писал.

"...полагать законсервированным", - написал он и поставил жирную точку.

14

Размеренно нажимая подошвой башмака на педаль умывальника, Александр Маркович мыл руки. Это было скучное занятие - мыть руки перед операцией, он издавна приучал себя в это время думать на определенные темы и вот уже лет пятнадцать не замечал процесса мытья рук. Это был совершенно механический процесс - сначала мыло и щетка, потом Верочка подавала йод, потом поливала руки Левина спиртом и сама говорила: "Готово". Если она не говорила этого слова, он еще десять минут мог держать свои большие ладони лодочкой. Верочка была как будильник с резким, трещащим голосом.

- Готово! - сказала Верочка и открыла перед ним дверь. Он вошел в операционную, держа руки ладонями вперед, и, прищурившись, посмотрел на стол, на котором лежал Бобров. Лицо летчика было неподвижно, но глаза с сегодняшнего утра словно бы побелели и оттого потеряли прежнее выражение собранной и напряженной воли. Теперь Бобров уже не мог справиться с физическими страданиями, они были сильнее его, они одержали над ним победу.

Капитан Варварушкина подала Левину рентгеновский снимок, но не в руки, а на свет, так, чтобы он мог все видеть еще раз, но ни до чего не дотрагиваться. Жуя губами, он рассмотрел все четыре снимка и подошел к столу. Брезгливое выражение появилось на его худом лице. Это означало, что ему трудно. Он все еще жевал губами, как старик, как его отец, когда он приехал к нему прощаться в больницу, - отец умирал от рака.

- Скорее бы, товарищ начальник, утомился я, - сказал Бобров сердито.

Наверное, он не узнал Левина, потому что теперь у доктора был завязан рот и белая шапочка была надвинута на самые глаза, почти закрывая мохнатые брови.

Внезапно он начал ругаться - очень грубыми словами. Это случается с людьми, когда их наркотизируют. Потом Анжелика Августовна подала Левину скальпель. Верочка по его знаку спустила ниже рефлектор. Капитан Варварушкина изредка, ровным голосом сообщала, какой частоты и наполнения пульс. Минут через десять Левин сказал Анжелике:

- Надо меньше думать про завивку ваших кудрей и больше про дело. Надо соображать головою.

Еще несколько погодя он крикнул:

- Что вы мне даете? Я вас посажу на гауптвахту!

- Я даю вам то, что нужно, - басом ответила Анжелика Августовна. - Я соображаю головой.

- Извините, - сказал Левин.

Опять сделалось тихо. Верочка подставила тазик. Туда с сухим стуком упал осколок.

- Оставьте ему на память, - велел Левин и извлек длинными пальцами еще два осколка.

Бобров дышал ровно, но с всхлипами. Варварушкина изредка привычным жестом гладила его по щеке. Верочка еще раз показала Левину снимки. Он долго вглядывался в них, держа руки перед собою, и наконец решился. В сущности, он решился уже давно, а сейчас он только подтвердил себе свое решение. Боброва повернули на столе. Все началось сначала.

- Продолжайте наркоз! - сказал Александр Маркович.