Подполковник никому не напишет (СИ)

Солнце лизнуло своим огненным краем горизонт, словно пробуя тёмно-голубое небо на вкус, и тишина умерла вместе с восходом. Мир наполнился зловещим гулом мощных авиационных двигателей, исправно вращавших воздушные винты, которые кромсали розовую рассветную зарю.

Утро было уже так близко.

Оксана замерла, прислушиваясь к чужим, совершенно инородным звукам, не замечая, что марля давно соскользнула с горлышка глечика и молоко льётся прямо на скатерть. Она подошла к открытому окну, за которым враждебный и неприятный на слух звук становился всё ближе и ближе. Небо ещё хранило свою июньскую утреннюю чистоту, но чьи-то пальцы уже легли на клавиши гашеток и рычаги бомбосбрасывателей. Пилоты бомбардировщиков в последний раз сверились с подробными картами аэрофотосъемки, где были красной тушью, помечены цели - капониры с самолётами, хранилище горючего, казармы для личного состава. Шесть восемьдесятседьмых "Юнкерсов" и четыре стодевятых "Мессершмитта" нарушив радиомолчание, определили курс для атаки. В эфире, потрескивающем статикой, раздалось то самое оглушающе приглушенная обязательная команда: "Achtung, wir über dem Zweck!" , как ножом разделившая равнодушное время на до и после.

Прямо перед первыми взрывами, наповал убившими июньское утро, с черешен осыпались алые как кровь, переспевшие ягоды. Резкий порыв ветра, будто предупреждая, взмахнул крыльями ситцевых занавесок, а с поста воздушного наблюдения взлетели яркими вспышками две зелёные ракеты, означавшие - "Посадку запрещаю". Но садиться никто не собирался.

И всё вокруг наполнилось рёвом и грохотом....

Первое звено восемьдесятседьмых "юнкерсов" прямо из предрассветного неба скользнуло в пологое пике, и между серебристыми сферами ангаров упали первые бомбы. Их металлические каплевидные корпуса, преодолевая сопротивление воздуха крыльями стабилизаторов, размерили своим недолгим полётом короткий промежуток между жизнью и смертью. Взрывная волна, взметнув в небо обгорелые комья земли, сотрясла до основания маленький домик на краю взлётного поля. Со стен белым дымом посыпалась битая штукатурка, а в настежь распахнутых окнах жалобно зазвенели разбитые стёкла. Маятник стареньких ходиков навсегда остановил своё неторопливое поступательное движение, когда в стены дома врезалась следующая взрывная волна - отголосок высокого огненного факела, сделавшего воздух раскалённой тягучей жидкостью, задрожавшей от грохота взрывов. Новые авиабомбы легли точно на хранилище горючего, и белый ослепительный смерч взвился почти до самых небес, с которых сыпался свинец пулемётных очередей и тринитротолуол немецких фугасок. Вот беззвучно в всеобщем грохоте взорвался топливозаправщик у ремонтной мастерской и оранжевые клочья пламени взметнулись в пока ещё серое небо. Расписанный жёлтыми птахами глечик выпал из рук Оксаны, выплёскивая белое густое молоко на чисто вымытый пол. А по выбеленным стенам хатки-мазанки замолотили тяжёлые крупнокалиберные пули, потерявшие на излёте часть своей убойной силы.

На Торжеуцком аэродроме наступил ад. Маленькие "тупорылые" истребители, которые стояли после вчерашних полётов в три ряда перед ангаром, подбрасывало и переворачивало горячими струями огня, с треском рвущего защитные чехлы и зелёный перкаль на перебитых осколками нервюрах краснозвёздных плоскостей. В некоторых горящих машинах, выбрасывая в небо яркие оранжевые шапки разрывов, взрывался боезапас и горючее. Огонь, утратив от высоких температур своё привычное состояние, превращался в подвижную пурпурную жидкость, расплёскивающуюся горячими багровыми брызгами. Пламя пожаров растворялось только в небе, в котором новое звено немецких бомбардировщиков описав эллипс вокруг взлётного поля выбрали подходящие цели для атаки.

-- Что? - Сашка оторвал голову от подушки, недоумённо взглянул на перепуганную Оксану и кубарем слетел с кровати, бросившись к окну, вдруг брызнувшему на пол сотнями стеклянных осколков. Оксана в испуге отшатнулась от разбитого окна. Волна пыли серым дымом ворвалась внутрь дома, и отголосок нового взрыва ударной волной хлестнул по стенам, легко вышибая оставшиеся оконные стёкла. Сашка рухнул на пол, повалив на пол Оксану. И тут же нежно цвиринкнув, несколько пуль выщербили деревянный подоконник над их головами.

Они поднялись с пола, чтобы смотреть.

Из разбитой взрывами казармы военного городка с криками выбегали полуголые, растерянные люди, панически метавшиеся по взлётному полю в поисках укрытия. А над всем этим хаосом, в синем и безоблачном небе бесстрастно визжали ревунами сирен в неподвижных стойках шасси, похожих на когти хищных птиц, немецкие бомбардировщики, безжалостно поливавшие смертью из всех своих пушек и пулемётов беззащитный аэродром. Немецкие самолёты, стремительно падали вниз, чтобы на выходе из пике уронить из под фюзеляжа ещё одну фугасную авиабомбу, выбросить из под фюзеляжа ещё чью-то смерть, плюнуть вниз короткой пулемётной очередью.

С момента начала бомбёжки прошло несколько минут.