Подпольная империя

— Блин, таинственно как. Такое чувство, будто там целый роман. «Война и мир».

— Нет. Просто надо обмозговать ещё кое-что.

— Ну, тогда вот ещё что обмозгуйте. Я, конечно понимаю, корпоративная честь и всё такое, но Печёнкина надо к рукам прибирать. Интегрировать в наши процессы. Его особо и уговаривать не придётся. Ну, и через год надо его в Москву отправлять, либо к праотцам. Про праотцов шутка, конечно, но что-то делать надо.

— Хорошо. Давай мы с тобой встретимся, скажем завтра в обед или послезавтра. И всё обсудим. И про корпоративную честь тоже. Объяснишь, что это за зверь такой.

— Лады, — отвечаю я.

К четырём часам приезжает Новицкая.

— Здравствуйте товарищи. Все здесь? — спрашивает она.

— Все, — отвечаю я. — Галя, протокол.

— Да-да, Егор Андреевич. Я сама буду вести.

— Товарищи, — заявляю я. — Председателем сегодняшнего заседания предлагаю назначить Анастасию Курганову, начальника штаба «Комсомольского прожектора». Секретарём — Галину Алёшину, заместителя секретаря комитета комсомола. Возражения или другие предложения?

Все качают головами.

— Хорошо, — киваю я. — Голосуем. Кто за? Против? Воздержались? Единогласно. Прошу внести в потокол.

Курганова довольно бойко ведёт заседание. Молодец девчонка.

Слово предоставляют Новицкой. Говорит она немного. Характеризует меня с самой лучшей стороны и обещает всем нам помощь горкома.

— Ну, и в завершение своей речи, хочу вручить товарищу Брагину почётные грамоты обкома и горкома.

Вот это поворот…

— И с чего это ты решила мне боевые ордена вернуть? — спрашиваю я, когда иду провожать Ирину к машине. Это ты на фоне отъезда Марты подобрела?

— Так, Брагин, не зли меня. Опять ты меня бесишь, ясно тебе? Завтра вечером придёшь. Оправдываться будешь, а я посмотрю, что с тобой делать.

— Отлучение отменяется?

— Посмотрим на твоё поведение.

— Ты, кстати, говорят сегодня Снежинского победил? С ним надо очень аккуратно себя вести. Он страшно злопамятный. И если на кого начал зубы точить, обязательно вопьётся, да так, что мало не покажется. Подставит, оговорит, скинет и всё такое. Так что имей в виду.

Мало мне уродов, вот ещё один нарисовался.

После работы я ловлю попутку и еду в «Кавказскую кухню». Днём договорился встретиться с Цветом, хочу поговорить по поводу Киргиза. Знаю, разговор непростой и как бы Киргиз ни косячил, для Паши Цвета он всегда будет оставаться близким человеком, почти братом.

Разумеется, никакие сорок пять тысяч я Киргизу отдавать не собираюсь. Поэтому нужно что-то решать. Ведь он придёт и будет требовать. Я бы мог попытаться решить вопрос самостоятельно, так, как сам это вижу ссориться с Цветом мне пока не хочется. Совсем не хочется.

Конечно, врагов у Киргиза хватает, но в случае его безвременной кончины вопросы возникнут и ко мне. В общем посоветоваться надо. Очень хотелось бы закрыть эту тему.

Я выхожу из такси и подхожу к ресторану, проигрывая в голове, с чего я начну. Захожу внутрь, даю себя обыскать и двигаю к Цвету. Вон он сидит чуть в стороне от окна. С каким-то мужиком.

— Привет, — говорю я, подойдя к столу и испытываю трудно скрываемое недоумение. Напротив Цвета сидит Киргиз. Собственной персоной.

— Здорово, Бро, — говорит он с усмешкой. — Ты мне бабки принёс? Ну, давай выкладывая карты на стол.

Вообще-то не принёс…

14. Мент в штатском

Я молча сажусь за стол, не дожидаясь приглашения. Здрасьте-насте.

— Здравствуйте, товарищи, — отвечаю спокойно, но внутри заводится тревожный моторчик.

— Какие тебе тут товарищи, сука ты ментовская, — зло улыбается Киргиз.

Цвет никак не реагирует и выглядит непроницаемо.

— Где бабки, я тебя спрашиваю?

— Что-то не припомню, — хмурюсь я, — чтобы мы с тобой здесь договаривались встретиться.

— То есть, — ухмыляется он, — деньги готовы, просто с собой не принёс?

— Вообще-то не готовы, — пожимаю я плечами.

— Почему? — становится серьёзным он. — Собрать не успел?

— Может не успел, а может не решил ещё, как с тобой поступить.

— Да ты чё, — щерится Киргиз, — тебе недостаточно того, что я сказал? Тебе решение надо принять? А ты не боишься моего решения?

— А давай мнением авторитетного человека поинтересуемся. Цвет, как думаешь, если перевести на деньги, на сколько потянет спасение от мучительной и позорной смерти?

— Ты рот свой прикрой, понял? — превращается Киргиз в злобного, оскалившегося волка. — Если не хочешь удвоить свой должок.

— Ладно, — соглашаюсь я. — Тогда переговорим позже.

— Говорили уже. Человек мой придёт, капусту ему отдашь. Ну, а если не отдашь, тогда уже и поговорим. Недолго только.

Сказав это, Киргиз резко поднимается из-за стола и, кивнув Цвету, выходит из зала.

Любопытно, что за всё это время Цвет не произносит ни слова. Я смотрю на него вопросительно.

— Что? — реагирует он.

— Да вот, пришёл, чтобы совета твоего спросить насчёт Киргиза, а он, я вижу, и сам у тебя советы спрашивает.

— Я советы не даю, — говорит он, пожимая плечами. — Рассказывай, чего хотел.

— Ну, ты сам видел, Киргиз меня прессует конкретно. Бабки требует. Надо бы с ним что-то порешать, да только он как бы твой человек. Поэтому у тебя и спрашиваю.