Подпольная империя

— Беги туда, — машет он рукой перпендикулярно дороге. — Они сейчас за тобой приедут. Ты единственный свидетель и здесь быть не должен. Бери сумку и уходи. Немедленно. Свяжись с Гасановым и всё ему расскажи. В милицию не ходи, только к Гасанову. Всё, пошёл!

Я хватаю сумку и бегу с дороги. Твою ж дивизию! «Бегу» — это явное преувеличение, потому что сначала я застреваю в кустарнике, а потом падаю, подвернув ногу. Встаю и ковыляю в темноту, спотыкаясь и ругаясь последними словами.

Неудачное начало миссии, что и говорить. Алишер должен был меня познакомить с обстановкой, но за то время, что мы провели вдвоём, едва ли произнёс несколько слов. Так что я не имею ни малейшего понятия, во что вляпался. Похоже на подставу. То есть его и так дёргают за превышение, или что там, а теперь и три трупа…

А я единственный свидетель. Мои слова, конечно, для местного правосудия не так уж и весомы, но проще, чтобы моё имя вообще не всплывало. То есть, для людей, уложивших трёх ментов при исполнении, явно не возникнет вопросов, как поступить с приезжим малолеткой, способным доставить неприятности.

Немного неясно, почему на дороге из аэропорта так мало машин. Вероятно, мы поехали не по основной. Она оказалась довольно узкой и неосвещённой, просто идеальной для подобной операции. Ладно, сейчас главное — уйти подальше отсюда, а там уже будем разбираться.

Но уйти далеко я не успеваю. От дороги раздаются звуки подъезжающей машины, стук дверей и голоса. Что именно они говорят я не слышу, но догадаться, в общем-то несложно.

Внезапно я оказываюсь в световом луче. Ненадолго, лишь на миг. Он прочерчивает ночь, как небо над осаждённым городом. Я падаю на землю и лежу, не шевелясь и гадая, заметили меня или нет.

Заметили. Голоса становятся громче и начинают приближаться. Я не знаю, сколько там людей, но они явно вооружены. И, хотя они, скорее всего, не заинтересованы в том, чтобы оставлять мой труп поблизости, ничто не мешает им грохнуть меня здесь и перевезти бездыханное тело туда, где никто уже не найдёт.

Их оказывается двое. По крайней мере, именно два пляшущих луча двигаются в мою сторону. Это фонари. Я пытаюсь спрятаться в какой-нибудь яме или найти каменную гряду, чтобы укрыться хотя бы на время и попытаться оценить обстановку. Но нет, ничего подходящего. Здесь равнина, горячая земля.

Если бы не подвёрнутая нога, я бы, разумеется, задал стрекача и вряд ли в этой темноте они смогли бы меня поймать. Но ситуация осложнилась. Я, конечно, бреду, стараясь уйти в сторону от преследователей, но они значительно быстрее меня.

— Вон он! Стой, засранец!

— Стой, тебе говорят!

Громкие шаги быстро приближаются. Бежать бессмысленно. Гораздо разумнее остановиться и попытаться обезвредить противника. Но они останавливаются на расстоянии. Действительно, их двое и они с оружием.

Я не могу их разглядеть и стою в свете фонарей. Свои «Макаровы» они предусмотрительно показывают сразу.

— К дороге! — приказывает один.

— Пацан какой-то, — хмыкает другой. — Ты кто такой вообще? Родственник что ли?

— Какой родственник, ты не видишь, он русский.

— По жене, возможно… Давай, быстрее шагай.

Они оба идут сзади, показывая направление лучами фонарей. Вот же незадача. Когда мы выбираемся на дорогу, я замечаю Алишера, стоящего под дулом пистолета и того самого стрелка, что уложил здесь кучу народу. Он стоит так, чтобы дотянуться до него было невозможно. Хитрый гад.

— Быстро, быстро! — подталкивают меня мои конвоиры, запихивая в Уазик, перекрывающий дорогу и светящий фарой-искателем в сторону, откуда мы только что пришли.

Вдалеке раздаётся звук милицейской сирены.

— Быстро! — снова раздаётся окрик.

Я оказываюсь зажатым между двумя крепкими узбеками. Водитель газует и, развернувшись, подъезжает к стрелку. Тот пятится назад и быстро открыв дверцу, оказывается на переднем сиденьи.

Мы рвём с места, насколько это можно ждать от Уазика и уносимся в темноту.

— Ты кто такой? — спрашивает стрелок, повернувшись ко мне с переднего сиденья.

— Егор, — неохотно отвечаю я. — А ты?

— Дерзкий щенок, — качает головой мой «сосед» справа.

— Миша, — отвечает стрелок. — Но я имею в виду, кто ты Алишеру и что делал у него в машине?

— Он меня в аэропорту встретил и в гостиницу вёз. Мой отец служил с его другом. Вот такая связь.

— Отец мент? — спрашивает Миша.

— Нет, боевой офицер. В Анголе воевал.

— Ну, а ты чего припёрся? За анашой?

— На конференцию по лёгкой промышленности. У меня завтра выступление должно быть. Я комсорг швейной фабрики.

— Ну-ка, комсорг, — кивает он, — сумку свою давай.

Сосед справа тянется к перекинутому через моё плечо ремню и стягивает его через голову. Потом берёт сумку, стоящую у меня на коленях, и протягивает Мише.

— Рашид, он и сам бы смог, — посмеивается тот. — Немаленький уже. Фонарь дай.

Рашид протягивает здоровый, как дубина, «круглый» фонарь с большим отражателем, рассчитанный, кажется, на четыре батарейки. Стрелок берёт его и направляет вглубь моей сумки.