Подпольщик

Взяв двустволку в руки и сняв ее на всякий случай с предохранителя, я отправился в дом. Он состоял всего — навсего из кухни и двух комнат, которые я обошел минуты за три. У бабушки Аграфены было немного мебели, и у мародеров хватило сил разломать ее всю в поисках ценностей. Все грамоты, которые погромщикам были не нужны, они сорвали со стены и сожгли во дворе. Как и вытряхнутое из шкафов тряпье. Помятый холодильник с отпечатками пинавших его сапог лежал в кухне на боку — разумеется, пустой. Если у хозяйки и оставалось в нем что — то, оно было съедено во время устроенной мародерами пьянки. В том же костре, вероятно, сгорели и бабушкины фотоальбомы, которых я тоже нигде не обнаружил. Как не обнаружил и иконы. Но их мерзавцы вряд ли уничтожили и почти наверняка забрали с собой.

Еще мародеры явно забрали подаренный старушке на восьмидесятилетие телевизор. И он, надо полагать, стал для них самым ценным трофеем. Вот только странно, что они не засунули его в коробку, раз уж та попалась им на глаза. Коробка из — под телевизора, которую Матвеевна зачем — то сохранила, стояла в сенях, и в ней что — то лежало. Я подошел, дабы проверить, что именно… и с удивлением обнаружил там обложенный тряпками тот самый телевизор. Который, судя по запорошившему коробку снегу, что надуло в сени из выбитой двери, находился здесь уже не первый день. Очевидно, с той поры, как этот дом подвергся разграблению.

— Ну и дела… — пробормотал я. — Неужели эти твари ушли налегке, без добычи? Или, бросив ее, в панике сбежали?

И только сейчас я вспомнил про заколоченный лаз в подполье, который до сих пор не осмотрел. Виной тому был валяющийся на полу холодильник. Когда я заглядывал в кухню, он заслонил от меня расположенную в углу крышку подпола. Но я все — таки про нее не забыл и желал теперь на нее взглянуть.

Мародеры добрались и до подполья. Подняв палас, они не могли не заметить люк, который их заинтересовал. И в обычных подпольях люди, бывало, прятали много чего ценного, а когда вход туда забивают досками, это тем более неспроста. И доски, что тридцать с лишним лет назад были прибиты на огромные гвозди, не устояли против грабителей с ломами, которые разделались с ними без особого труда. Саму крышку охотники за сокровищами отрывать не стали, просто откинули ее на петлях назад на пол. Ведущая вниз лестница за столь долгий срок превратилась в труху. Но мародеры вышли из положения, сбросив в лаз тот самый кухонный шкафчик, где прежде Матвеевна держала бутыль с самогоном. Теперь, чтобы спуститься в подпол, надо было первым делом сползти на этот шкафчик, а с него — на землю. Что тоже оказалось удобно, беря во внимание глубину подвала — аккурат в мой рост. Зато в ширину подпольная яма оказалась просторной. Ее площадь была ограничена фундаментом дома, и если бы хозяевам не помешал полтергейст, они могли бы соорудить здесь уютный подвальчик. Теперь же в подполе не было ничего интересного. Заглянув в лаз и посветив фонариком, я обнаружил лишь сваленную в углу кучу хлама, состоящую из рваного тряпья, старой обуви, кусков веревок, мятых обломков железа, пары оранжевых строительных касок и… хм, мне и правда не почудилось — аквалангистского ласта!

— Ну и дела! — повторил я. — А эта штука как здесь очутилась?..

Ласт был определенно современным: сложной формы, с ярко — желтыми вставками и логотипами на английском языке. Даже сегодня, когда подобный товар имелся в любом спортивном магазине, дайверское снаряжение на далеком от всех водных курортов хуторе казалось чем — то из ряда вон выходящим. Но еще загадочнее этот ласт выглядел в подполе, который, по словам Матвеевны, не вскрывали аж три десятилетия!

— Эй! Эй, как там тебя… Тарахтун!.. А ну — ка, погреми, если ты меня слышишь! — громко позвал я, решив, что, если полтергейст еще здесь, сейчас ему самое время объявиться. И тогда я с чистой совестью уберусь из этого проклятого места, не забыв, разумеется, прихватить старушечий телевизор. Который и привезу в музей в качестве доказательства того, что я побывал у нее в гостях, но больше ничего тут не обнаружил.

Ответом мне была тишина. Такая же глухая, что встретила меня, когда я переступил порог дома.

— Наверное, ты, дружище, затосковал без бабушкиных песен, вот и покинул навсегда мертвый хутор, — рассудил я вслух. — Ну что ж, это хорошо. Значит, была не была, слажу вниз и разберусь, что за барахло тут припрятано.