Подпорченное яблоко

Гиббонс слышал голос, но смысла слов не понимал. Он моргал глазами, пытаясь прогнать мутную пелену. Он чувствовал, что вокруг что-то происходит: крики вдали, рыдания рядом, звук бегущих ног, — но понять ничего не мог: глаза его все время закрывались. Ощущение в груди было такое, будто кто-то пытался пробить ее телеграфным столбом. С животом дело обстояло не лучше. Его тошнило. Но все не так плохо, как он думал, — если это могло служить утешением. Он все еще ощущал последствия удара пули, но особой боли не было. Он закрыл глаза, чтобы комната перестала кружиться, и бессознательно потрогал языком больной зуб. Удивительно, но и он не болел. Тут он вспомнил, что только что принял болеутоляющую таблетку, ту, что принесла Лоррейн.

— Ты не умер.

Он открыл глаза, узнав наконец голос Лоррейн.

— Я думала, ты умер, — сказала она. Она выглядела печальной и разочарованной.

Он уставился на нее, стараясь не закрывать глаза. Он совершенно не понимал ее. Она стояла возле него на коленях, но не казалась особенно счастливой оттого, что он остался жив. Он сел.

— На мне жилет. Так полагается при задержании. — Расстегнув пуговицу на рубашке, он показал ей край желтовато-коричневого пуленепробиваемого жилета. — Кровь есть?

Она приподнялась на коленях и осмотрела его с головы до ног, потом снова пригнулась и проверила ноги. Покачала головой:

— Ничего не вижу.

Гиббонс кивнул, но понять ее так и не мог. Странная она. Нужно бы радоваться, что он жив. Что, черт возьми, с ней такое?

Через жилет он ощупал грудь и бок, пытаясь определить, куда именно ему попали. Похоже, несколько ребер треснули. Ощупывая бок, он наткнулся на пустую кобуру и внезапно подумал об экскалибуре. Он осмотрел пол вокруг, вспоминая, что выхватил револьвер перед тем, как его подстрелили. Он не мог далеко укатиться. Но где он, черт подери?

— Лоррейн, ты не видела мой револьвер?

— Он у меня.

В нескольких футах позади Лоррейн стоял Живчик Дефреско и держал в руке экскалибур, нацелив его в голову Гиббонса. Гиббонс не верил своим глазам. Долбаный Живчик Дефреско, этот кусок дерьма, держал в руке его револьвер, револьвер, которым он пользовался все время, что работал агентом ФБР. Ну и наглец! Он не мог в это поверить.

— Отдай мой револьвер, — сказал он. Если бы он мог дотянуться до этого ублюдка, он свернул бы ему башку.

Живчик засмеялся:

— Очухайся, парень.

Гиббонс нахмурил брови.

Живчик вдруг решил изобразить из себя крутого парня, но попытка выглядела жалко. Этот кусок дерьма все так же сутулился и подергивал головой, не решаясь взглянуть Гиббонсу в глаза. Он вел себя еще более странно, чем Лоррейн. Может, я все-таки умер и уже в аду, подумал Гиббонс. Или в огромной палате для умалишенных, похожей на универмаг «Мэйси».

— Я сказал, отдай мой револьвер, ты, кусок...

— Заткнись! — Громила Тони Беллза, парень с огромной челюстью и пустым взглядом, навис над Гиббонсом сзади. У него тоже был пистолет. Гиббонс только посмотрел на него. Черт, наверное, я точно в аду.

Лоррейн переводила взгляд с одного пистолета на другой, не особенно встревоженная. Гиббонс не мог ее понять. Либо она делала вид, что этих двоих придурков здесь нет, либо — что здесь нет ее. Или она просто смирилась с мыслью о том, что эти двое застрелят сейчас и ее, и ее любимого мужа? Гиббонс совершенно не понимал ее.

Живчик все время подскакивал и дергался, как мячик.

— Стенли, давай сматываться. Пошли.

— А как же мой двоюродный брат? — с нажимом спросила Лоррейн. — Как же Майкл?

— А что Майкл? — огрызнулся Живчик, будто обидевшись на этот вопрос. — Пошли, Стенли. Надо уходить.

Лоррейн пристально посмотрела на него, заставив его отвести взгляд.

— Вашего дружка, того, что увел Майкла, найдут. Обязательно.

Громила Стенли прищурился:

— Кто? Кто это найдет «моего дружка»?

В голосе Лоррейн звучал вызов:

— ФБР, вот кто. Майкл — специальный агент ФБР. Вашего дружка выследят и найдут Майкла.

— Ах, черт, — забормотал про себя Стенли. — Я же говорил, чтоб он не надевал на них наручники. За похищение дают большой срок. Я говорил ему. Я говорил ему, что не хочу участвовать в похищении. Я говорилему, что не пойду, если они будут в наручниках.

Гиббонс готов был заорать на Лоррейн за то, что она раскрыла Тоцци, но тут ему пришло в голову, что, очевидно, его уже и так раскрыли. Иначе зачем было надевать на него наручники?

— Стенли, не слушай ее. Пошли, давай сматываться, пока нас не застукали копы. — Живчик готов был выпрыгнуть из кожи.

— Заткнись, а? Я думаю.

Должно быть, этот процесс давался Стенли с трудом, так как лицо его сморщилось и скрутилось, как шоколад, который вливают в ванильное молоко. Мозг его был, очевидно, той частью тела, которой ему приходилось пользоваться реже всего.

Лоррейн поднялась на ноги, и Живчик попятился от нее. В ее взгляде была угроза.

— Вашего дружка найдут. Они уже у него на хвосте. Вот увидите.

— Лоррейн! — Гиббонс был готов ее убить.

— Майкл носит какую-то штуку, микрофон или что-то в этом роде. С помощью этого устройства они знают все, что с ним происходит. Так они и выследят вашего дружка.

— Лоррейн!