Подразделение 000

Боб замолчал, очевидно, вспоминая голодные годы на своей исторической родине. Ничего, дорогой иностранный товарищ, Россия большая, всех прокормит. Практически даром. В первый раз что ли? Не привыкать.

Датчики дыма качнулись в правую сторону, что могло служить косвенным признаком того, что в атмосфере присутствует некоторое количество вышеназванного дыма. Конечно, это мог бы быть и выброс от подпольного курильщика, который где-нибудь в подвале с замиранием сердца торопливо цедит контрабандную папироску. Это ведь только нам, сотрудникам подразделения 000 все можно. Потому что вредное производство. А остальным, ни-ни.

Я постучал кончиком ботинка по датчику, но стрелка упрямо торчала в правом углу. А это уже серьезно.

– Милашка, сбрось скорость. Кажется, мы прибыли.

Спецмашина подразделения 000 послушно включила реверс, выбросила четыре парашюта, два самораскрывающихся якоря и для надежности въехала в скульптурную композицию «дяденька готовящийся запихнуть дурную голову в пасть не менее дурного льва». Минуты две повисев в расплющенном состоянии на лобовом стекле, мы благополучно остановились.

– Команда на выход, – как можно более спокойно и тише приказал я. Во-первых, чтобы паники не было. А во-вторых, чтобы Герасима, не дай бог, не разбудить. А то будет без дела рядом маячить, разговорами умными замечает.

Скорость, вот что главное в нашем деле. Соскользнув по поручню так и не включенного Милашкой эскалатора, мы с Бобом, толкаясь, и перегоняя друг друга, спрыгнули на пластиковую мостовую. В лицо пыхнул нестерпимый жар, заставший нас с янкелем выругаться. Он по-своему, по-американски. Я по-своему. По родному. Но получилось практически одинаково. Как? Не об этом сейчас разговор. А про сильный, нестерпимый жар, который, как уже упоминалось, пыхнул нам в лицо.

Это Милашка не вовремя вздумала охладить свои двигатели. Нашла время и место.

Как и следовало ожидать, кроме нас на чрезвычайное происшествие прибыли все Службы города, так или иначе призванные охранять достойный сон столицы. Служб в городе много, всех не перечислить. Например, перед Милашкой, сверкая никелированными побрякушками, пыхтела аварийно-водопроводная служба. Раковины там прочистить, ионную прокладку на кране заменить. Это если домашние роботы не справляются. Чуть дальше, ветеринары на мотороллерном самосвале. В кузове клетки для крыс и тараканов.

– Второму номеру узнать обстановку, – без этого в нашем деле нельзя. Пока не знаешь всех мельчайших подробностей, к работе, согласно многотомной инструкции подразделения 000, приступать нельзя. Даже за взятки, которые мы, сотрудники подразделения 000, никогда не берем.

Пока Боб метался среди многочисленных приезжих, узнавая последние новости происшествия, я осмотрелся.

Не люблю работать в старых районах. Невысокие, этажей сто-двести дома, построенные еще из стекла и бетона, представляли, в пожарном смысле, в любой момент готовые воспламениться коробки. И теснота страшная. Милашка на что маневренная машина, но и то еле пролезла по неширокому проспекту. И как в такой обстановке, спрашивается, работать?

– Пожар! – доложил Боб, вернувшись с разведки.

– Вижу, что не пикник, – съязвил я, – Подробности давай. И быстро. Через час перекур по плану. Не успеем, будем, как все нормальные люди, работать.

– Ага, – американец впитывал русскую науку как губка, – Подробности как докладывать? Де-факто, или де-юре?

Не тому учат бедных американцев в их американских учебных заведениях. Как средних, так и принудительно высших. Выражается, как последний налоговый инспектор. Страшно и непонятно. Но одно успокаивает. В американском национальном языке много позаимствованных у русских слов.

– Факты, – покивал я головой, удивляясь собственным лингвистическим способностям, – И побольше натуры.

Янкель старательно обтер пальцами кончики губ, на которых висели хлебные крошки (где только успел?), заглянул в компактный блокнот-бук, производства российской компьютерной фирмы «Сура» и, тщательно выговаривая окончания (все же записывается для отчета), доложил:

– Обстановка, надо отметить, совершенно хреновая. Никто ничего не знает. Известно только, что час назад произошла практически девяносто девяти процентная эвакуация населения из горящего дома. Но пожарники утверждают, что слышали крики с двадцатого этажа. Крики не радости, а горя и даже печали.

– Милашка! Командир на связи. Проверь шумовой диапазон в строении. Дальше, второй номер.

– Пожарники попытались прорваться на подозрительный этаж, но не смогли.

– Почему? – я даже знаю, что ответит Боб. Или воду всю на газоны израсходовали, или лифт не работает.

– Лифт не работает, – Боб оглянулся на кучку ярко-красных пожарных, которые, сбившись в небольшую демонстрацию, глазели на вырывающиеся из окна двадцатого этажа клубы дыма, – Говорят, что пешком на двадцатую верхотуру только спасатели подразделения 000 бесплатно ползают. А они, мол, не нанимались. Да и вода у них кончилась. На газоны израсходовали.